Золотой цверг
Шрифт:
– Нет! – воскликнул Ибрагим, тут же смутился и пробормотал: – Извините.
– Да, – вмешался Якадзуно, – давайте сверлить здесь.
– Тогда я начинаю, – сказал Дэвид. – На всякий случай отойдите подальше, мало ли что…
Электромотор станка завыл, сверкающий наконечник бура начал вращаться, преобразуясь в некое подобие плазменного меча из какого-то телесериала. Меч коснулся спины статуи в сантиметре от центральной линии, по которой, если верить томографу, проходила сварка. Брызнула золотая крошка, окутавшая бур вихрящимся и искрящимся золотистым облаком. Впечатление было такое, будто
Головка, держащая бур, резко просела вниз, волшебный луч изменил цвет с ослепительно-золотистого на мрачно-серый, словно какая-то злая сила в мгновение ока преобразовала Истинную Красоту в Истинный Мрак. Вот так и в жизни, подумал Якадзуно, малейший внешний толчок, пришедшийся к месту и ко времени, превращает вещи в свои полные противоположности.
Гул мотора затих, мрачно-серый луч овеществился и снова превратился в алмазный бур, только не сверкающий, а запачканный темной пылью, похожей на сажу. Дэвид пошевелил пальцами, и головка станка поднялась вверх. В спине статуи чернела аккуратная круглая дырочка.
– Вытаскивайте ее, – распорядился Дэвид, обесточивая станок, – и постарайтесь не рассыпать то, что внутри. Эта соль может быть на основе мышьяка или таллия.
На этот раз Ибрагим устранился от роли грузчика, и золотого цверга волокли Якадзуно и Рональд. Статуя вернулась на лабораторный стол, началось исследование, Дэвид ввел в отверстие на ее спине тонкую трубочку с резиновой грушей на верхнем конце и несколько раз сжал грушу.
– Вот и наш образец, – сказал он, извлекая нехитрый инструмент из спины цверга. – Сейчас посмотрим, что у нее внутри.
Дэвид пересек лабораторию, вставил трубочку в отверстие на боку очередного шкафа и пару раз сжал грушу. Затем откинул боковую стенку, сформировал виртуальную клавиатуру и сделал несколько движений пальцами в воздухе. На экране высветилась горизонтальная черная полоса, пересеченная сверху вниз множеством тонких разноцветных линий.
– Спектральный анализ? – предположил Якадзуно. – Нет, я ошибся, порядок цветов не соответствует спектру…
– Вы не ошиблись, это спектральный анализ, – сказал Дэвид. – Только информация выводится на экран в преобразованном виде, цветом кодируется интенсивность излучения, а длина волны определяется позицией линии в ряду. Сейчас посмотрим, что у нас тут имеется…
Якадзуно перевел взгляд с Дэвида на экран и увидел, что с экрана исчезла половина линий, а под черной полосой появились какие-то буквы и цифры.
– Кислород, натрий, сера, хлор, – прокомментировал Дэвид. – Два компонента, один из которых – обычная поваренная соль. А вот второй… явно какой-то сульфат… не понимаю…
– Что такое? – подался вперед Ибрагим.
– Не понимаю, – повторил Дэвид, – металл не распознается. Это должен быть какой-то тяжелый металл, но система его не определяет. Может, какое-то сложное соединение вроде керамики… Сейчас…
На экране появилось несколько других черных полос, поменьше, они были так же густо испещрены вертикальными линиями, но ничего похожего на ту полосу, что по-прежнему красовалась наверху, в них не было. Спектрограмма того, что лежало внутри цверга, совершенно не походила ни на один из известных образцов.
– Не понимаю, – сказал Дэвид еще раз. – Может, аппарат испорчен…
– Не важно, – прервал его Ибрагим. – Вы можете распечатать эти данные? Или, еще лучше, запишите их на карту внешней памяти.
Ибрагим вытащил из кармана кусок белого пластика и протянул его Дэвиду. Дэвид хотел взять карту, но вдруг замер на месте.
– Неужели… – пробормотал он. – Сейчас… Ибрагим вздохнул. Якадзуно взглянул на него и с удивлением обнаружил на его лице выражение досады.
– Что происходит? – прошептал Якадзуно.
– Он догадался, – ответил Ибрагим. – Я думал, он не догадается.
– Вы знаете, что это такое?
– Боюсь, что да. Сейчас мы все увидим.
Дэвид перевел виртуальную клавиатуру в режим текстового редактора и быстро зашевелил пальцами в воздухе. В нижней части экрана открылось окно, в котором одна за другой появлялись какие-то формулы. Время от времени Дэвид открывал другие окна и копировал оттуда целые куски текста. Весь текст был насквозь математическим, как Якадзуно ни старался, он так и не понял, в чем смысл этих формул.
– Сейчас посмотрим, – повторил Дэвид, наверное, уже в десятый раз, и сделал рукой движение, как будто нажал кнопку.
В нижнем правом углу экрана появилась еще одна черная полоса, расчерченная поперек разноцветными линиями. Нельзя сказать, что она идеально совпадала с той, которую нарисовал спектрометр, некоторые линии имели другой цвет, но сходство было несомненным.
– Сто двадцатый? – спросил Ибрагим.
Дэвид ошеломленно разинул рот и обернулся к Ибрагиму.
– Вы… вы знали? – спросил он.
– Нет, – покачал головой Ибрагим, – я не знал. Я просто быстро соображаю. Тяжелый нерадиоактивный металл, не опознаваемый спектрометром – это может означать только одно.
– Но это невероятно!
– Если все другие объяснения отброшены, приходится верить в невероятное. Стирайте данные.
– Какие данные?
– Все данные в памяти всех компьютеров, относящиеся к сегодняшнему анализу. Никто не должен узнать, что сегодня побывало в этих шкафах. Не забудьте протереть горелку итщательно вымыть сверлильный станок. Это ради вашей же безопасности.
Дэвид судорожно сглотнул:
– Но… это такая вещь…
– Да, – кивнул Ибрагим, – вы правы, это очень опасная вещь. Вы случайно оказались втянуты в дело, где очень легко потерять голову. Если вы кому-то ляпнете хоть одно слово, вряд ли проживете больше недели. Не потому, что я прикажу вас уничтожить, я не буду этого делать, желающие найдутся и без меня. Так что давайте, стирайте данные и приступайте к уборке.
– Мы договаривались насчет ста евро…
– Думаешь, анализ стоит дороже?