Золотой иероглиф
Шрифт:
— Важное на фоне войны. Только если землетрясение.
— Японцы привыкли к ним. Да, должно было произойти не просто сильное, а катастрофическое землетрясение, чтобы его заметила вся нация. А раз его не заметили, значит, оно было рядовым, какие трясут Японию едва ли не каждый год. Нет, что-то другое. Возможно, что-то стихийное, но не катастрофическое, правда, происходящее довольно редко… Что же это может быть?
— Какие-нибудь инопланетяне…
— Нет, надо думать о более реальных вещах. Вполне вероятно, что информация о том, что ты владеешь омамори, просочилась в Японию, где никогда и ничего
А чего думать? Я и так это хорошо знал.
Глава III
Саша вернулся еще до того, как Такэути закончил свое блуждание в виртуальном мире.
— Ну, вы мне сегодня дадите выйти в сеть? — жалобно спросил он.
— Запросто… Сколько у вас стоит работа в Интернете? — спросил Сэйго.
— Двадцать четыре в час…
— Так, вот тебе за два часа… Моя половина. — Сэйго протянул Сашке две десятки и пятерку. — Остальное — с компаньона.
Да, с педантичностью этого типа можно далеко зайти… Черт, но ведь мы действительно договорились — расходы пополам…
Мы проводили японца до двери, и я чихнул несколько раз подряд. Потом закашлялся. Что-то мне очень не понравилось все это. Неужели простудился?
А когда закурил сигарету, то даже поморщился: многим, возможно, известно это чувство сухости в носоглотке, которое усиливается из-за дыма и становится болезненным… Я закашлялся и скривился от рези в глазах. Похоже, купание в Обском море выходит мне боком…
Саша Попов заметил это и с беспокойством произнес:
— Э, ты никак загрипповал?
— Нет, простыл маленько… — ответил я и снова закашлялся.
— «Маленько», — проворчал Саша. — Конечно, лихо ты тогда крутанулся с заплывом, но, по-моему, это тебе даром не прошло.
Ну да, я и сам это предполагал…
— Сейчас чаю заварю, у меня еще и мед есть. Но лекарств не держу, беги в аптеку.
— Куплю чего-нибудь посильнее.
Сигарету я мужественно докурил и начал собираться в аптеку. На улице было тепло, но я накинул свою джинсовую куртку, которую, кстати, очень ценил за то, что в ее карманах можно разместить целую кучу документов и прочих вещей.
Саша проживал в одном из домов по Красному проспекту в районе площади Калинина, но от собственно проспекта весьма далеко — чтобы выйти к улице, нужно пересечь массу дворов. А ближайшая дежурная аптека располагалась по-настоящему у черта на рогах: если добираешься до нее, приходится не только продираться через дворы, но еще и пересекать проспект, обходить половину площади и идти вглубь другого массива. Время шло к девяти.
Выйдя из подъезда, я обогнул дом и быстрым шагом двинулся через полуразоренную детскую площадку, когда меня окликнули. Голос показался знакомым, но тип, звавший меня, был абсолютно мне неизвестен.
И вообще, звал он меня очень нагло: «Эй ты, слышь?!»
А рядом с ним стоял еще один, а третий из ихней же шайки вдруг откуда ни возьмись
— В чем дело, пацаны? — спросил я. Вот повезло, называется…
— Какие там пацаны? Ты — черт конкретный, понял, да? Ты нашего кента под пулю мусора подставил.
Все трое приблизились достаточно, чтобы не дать мне улизнуть. И вокруг, как назло, никого… Хотя, как же, будут обыватели вмешиваться в разборку! Хорошо еще, если кто-то выглянет в окно и позвонит в милицию. Которая приедет через часок и будет иметь дело с безгласным трупом.
Оставалась еще слабая надежда уладить дело дипломатическим путем…
— Мне очень жаль этого человека, но в тот момент, когда сержант выстрелил, он держал свой нож вот где. — Я показал на свой кадык. — И стрелять мента никто не просил, — добавил я, сильно кривя душой. Не выстрели сержант тогда, сейчас этим типам не с кем разборки было бы устраивать… Вот дрянь! Точно беспредел — эта «гвардия» вообще всего бояться перестала.
— Мы сами все знаем, понял, да? Ты зачем хипеж устроил? Раз сидел дома, надо было показать, что ты на месте, и кенты бы ушли. Ты плохо поступил, парень. Тебя за это поломать надо.
— Эй-эй, погоди, — заговорил я, понимая, что сейчас они точно будут делать из меня отбивную. — А вы не подумали о том, что я неслучайно оказался дома?
Похоже, они об этом не подумали. На лице главаря отразилось замешательство.
— Мне позвонили и сказали, чтобы я был готов к встрече гостей, — продолжал я.
— Ну что ж, разберемся и с этим, — произнес главный урка.
Н-да, но намерение разделаться со мной они решили не оставлять. Я зыркнул по сторонам, и увидел валяющийся на земле длинный металлический прут, отломанный от допотопного заграждения, остатки которого стояли поблизости. Я метнулся к нему и, схватив прут, встал спиной к этому забору. А трое уже стояли передо мной, образуя тесный полукруг, и у двоих правые руки находились в карманах курток.
— Ребята, — сказал я. — Давайте разойдемся без обид. Я не вор, законов ваших не знаю, а хату свою защищать должен любым способом…
Наивно, конечно, но кто в моем положении мог бы придумать что-то исключительно умное?
— Че? Ты! А ну, брось эту херню!
Ага, щас… Держа прут обеими руками, я приготовился к отражению атаки. Хрен с ним, но если увижу что-то блеснувшее у кого-либо из этой троицы, буду бить по головам — в этом случае у меня есть шанс не загреметь за превышение пределов необходимой самообороны… Потому что если они не вооружены, бить придется только по рукам… Проклятье! Поневоле подумаешь о том, что законы пишутся не для честных граждан, а для таких вот бандюг с большой дороги.
Я ждал, когда кто-то из них (или же все сразу) кинется, и дождался. Парень, стоящий справа, выхватил из кармана что-то похожее на кастет и сделал резкое движение. Прут будто бы сам собой свистнул в нескольких сантиметрах от его кулака и сразу же описал полукруг перед физиономией дернувшегося слева… Я никогда не был большим специалистом в области кулачного боя, но еще в казанские времена наша подростковая группировка, одна из тех, в каковых должны были состоять практически все старшеклассники, очень ценила меня за умение сражаться на кольях.