Золотой ключ. Том 1

Эллиот Кейт

А его свобода отличалась двуликостью. Он был намного богаче своих телохранителей, обладал немалой властью, и о таком будущем, как у него, они могли только мечтать. Но те же самые обстоятельства, возвышавшие его над другими, зачастую стесняли его.

Впрочем, он на это не пенял — ничто в жизни не дается бесплатно, а такое положение, как у него, дорогого стоит.

Пятеро молодых людей сидели в одной из лучших таверн города за широким столом, покрытым скатертью и уставленным кувшинами и оловянными пивными кружками. Четверо принадлежали

к знатнейшим родам Мейа-Суэрты, а значит, и герцогства: до'Брендисиа, до'Альва, до'Эсквита и Серрано, один из бесчисленных кузенов Сарагосы.

Алехандро взялся за кружку, но ее путешествие ко рту было трагически прервано вторжением пышного женского тела — красотка, не скрывая своих намерений, плюхнулась наследнику на колени. Он поймал ее достаточно ловко, хоть и не без потерь: кружка брякнулась о пол, пиво расплескалось; стол зашатался — женский зад увлек за собой скатерть. Спутники Алехандро с возмущенными возгласами стали спасать кувшин и остальные кружки, иначе быть бы и им на полу. Скатерть промокла в один миг.

Телохранители осыпали девицу оскорблениями и сальными шуточками, только Алехандро промолчал. Пампушка весила немало, он с трудом удержал ее на коленях и сам удержался на стуле — для этого пришлось стиснуть ее крепче, чем хотелось. А ей только того и надо было — обвив руками его шею, она похотливо заерзала и расхохоталась.

Алехавдро скривился. Он давно, несколько лет назад, понял, что его чресла не всегда внемлют голосу рассудка. Вот сейчас, например, они приветствовали появление женщины. А рассудок — нет.

— Моментита, амика мейа…

Она прижалась к нему, уперлась щекой в его лоб, горячо задышала в ухо; от нее попахивало вином.

— Подруга? Только и всего? А ведь я гожусь не только в подруги, аморо мейо.

Вот чего она хочет. Вот чего добивается. Алехандро поморщился, затем изобразил слабое подобие улыбки, способной, по уверениям его друзей, любой бабенке раздвинуть ноги.

— Эйха, нисколько не сомневаюсь. Просто мне сейчас не до этого, уж не обессудь…

Это вызвало у друзей взрыв хохота, а умелая рука пампушки зашарила по его предательским чреслам.

— Погоди… — Он смущенно заерзал. — Матра Дольча! Женщина! Да что, у тебя стыда нет? Это же не кабак для черни, где что ни баба, то потаскуха! — Ну, тут он, пожалуй, загнул. — И я сам решаю, как расходовать мое время…

— И герцогское семя! — радостно подхватил Эрмальдо до'Брендисиа, записной похабник. — Или герцог снабдил тебя особым устройством, чтоб ты не слишком усердно осеменял плодородные поля?

Исидро до'Альва рассмеялся.

— Или ты боишься, что твое семя смешается с нашим, тогда поди разбери, кто отец? Так ведь ей только того и надо. Она с каждого из нас стребует деньжат на содержание ребенка.

— Исидро, неужели ты заплатишь? — ухмыльнулся Тасио до'Эсквита. — Ты ведь у нас такой скромняга, когда речь заходит о твоем кошельке.

До'Альва элегантно поднял и опустил плечо — этот жест был в моде при дворе,

молодые щеголи подолгу его оттачивали.

— Пока завязан гульфик, не придется развязывать кошелек.

— Ха! — воскликнула женщина. — Меннинос, да на что мне ваши кошельки? Меня куда больше интересует то, что в гульфиках. — Рука зашарила энергичнее.

— Матра до'канна!

Алехандро не без труда поднялся и решительно отстранил женщину. Он даже не пытался выглядеть вежливым, хотелось лишь оказаться подальше от нее, и от спутников, и от таверны. А еще он вдруг понял, что ему опротивели пьянки, шлюхи и страшная головная боль по утрам. Он пресытился. Набил оскомину. Чувствовал себя старым, выжатым как лимон.

Он извлек из кошелька монету, бросил на испятнанную пивом скатерть.

— Это за всех. Гуляйте, пейте, а меня прошу извинить. Остальные возмущенно загомонили, пытались его усадить. Но Алехандро покачал головой и неторопливо высвободил эфес шпаги, зацепившийся за скатерть, когда он сгонял с колен девицу.

Только Лионейо Серрано не пытался его удержать, скосил не по годам злые глаза.

— А, ты опять к Грихальва, — с отвращением бросил он. — Приворожила тебя грязнуля чи'патро.

Голос его напоминал скрежет ржавого железа. Алехандро окаменел.

— Ты имеешь в виду художника? Она пишет мой портрет. Я ее нанял.

— Да знаем мы, какой из нее художник, — усмехнулся Лионейо. — Алехандро, она не просто чи'патро. Она балуется темной волшбой.

— Фильхо до'канна, — процедил Алехандро. — Если б я в это верил, не заказал бы портрет…

— Да неужто ты только портрет ей заказал? — Лионейо укоризненно покачал головой. — Брось, Алехандро. Кого ты хочешь обмануть? Знаем мы эту породу.

— Знаешь? Эйха, Лио, а мне кажется, я знаю породу Серрано. Вы пуще смерти боитесь потерять должность главного художника. А еще — лишиться первых санов в екклезии. Я не знаю, что твое семейство ценит выше власти.

Алехандро окинул остальных суровым взглядом; их явно смутила и напугала внезапная перемена темы. Значит, Лионейо не успел отравить их своим ядом. Что ж, и на том спасибо.

— Лио, вот что я тебе скажу. Чем мазать дерьмом настоящих художников, лучше принюхайся к работам своего кузена. От них смердит. И вовсе не он будет моим Верховным иллюстратором.

Это был удар ниже пояса, но Лионейо выдержал его не дрогнув. Алехандро даже не подозревал, что он настолько хладнокровен.

— Пей, Лио, — посоветовал наследник герцога. — Разбавь свою желчь горьким осадком забродившего вина, тебе не привыкать. Но не вздумай еще раз заикнуться при мне о чи'патро и темной волшбе.

— И о художниках? — До'Брендисиа ухмыльнулся — видимо, хотел разрядить атмосферу. — В добрый путь, Алехандро. Навести малютку.., пусть она напишет твой портрет. Нам ужасно интересно, на что она способна. — В его устах это не могло не прозвучать двусмысленно, однако Алехандро посмотрел на него с благодарностью.