Золотой ключ. Том 2
Шрифт:
— Это многое объясняет, — задумчиво промолвил Верховный иллюстратор. — В легенде говорится, что она и Алехандро любили друг друга так сильно, что он готов был жениться на ней, если б это представлялось возможным. А в случае ее беременности женитьба была бы благородным поступком с его стороны… — Внезапно он нагнулся к самой раме, изучая написанные там руны. — Кабрал, посмотри на эту последовательность. Видел ты раньше что-нибудь подобное?
Одеревенев, как дубовая панель, на которой была написана картина, Кабрал ответил:
— Это оскурра. Верховный иллюстратор, а я мало
— Да-да, правильно. Ты же не… Эйха, достаточно, — поспешно сказал Меквель и поморщился от боли, выпрямляясь. — Я должен все это изучить до того, как ее уберут. Отнеси картину наверх, в мой кабинет, Кабрал.
— И накрой ее чем-нибудь, — внезапно добавила Мечелла. Меквель взглянул на нее с любопытством, переходящим в восхищенное одобрение.
— У нее поразительные глаза, правда? Мне бы не хотелось войти как-нибудь к себе, испугаться и упасть из-за ее неистового взгляда. Сарио был гений, спору нет, но эта картина, она.., необычная.
Мечелла не имела в виду ничего подобного, она просто не хотела, чтобы кто-нибудь еще увидел “Первую Любовницу” и вспомнил то, что ей хотелось бы забыть. Слушая, как иллюстраторы предполагают унести портрет, она подумала, что было бы хорошо так же просто разделаться с той женщиной из рода Грихальва, которая пошла по стопам Сааведры.
Через несколько недель прибыла сестра Арриго с тремя детьми, повергнув весь Палассо в волнение. Мечелла видела Лиссию первый раз в жизни, и ее тошнило не столько от беременности, сколько от смущения. Коссимиа и Гизелла обожали единственную дочь, Арриго считал сестру, которая была старше его на целых два года, чуть ли не божеством, а все придворные вышли ее встречать, несмотря на то что прибыла она ночью во время грозы. Когда остались только свои, а детей отослали спать, Мечелла отважилась на комплимент, сказав, как все были рады видеть гостью.
Лиссия расхохоталась и пинком отшвырнула туфли.
— Эйха, они пришли только потому, что не видели меня так долго. Им хотелось посмотреть, какой урон нанесла моей внешности дикая Кастейа!
Она отбросила с лица черную вуаль — знак вдовства — и положила ноги в шерстяных чулках на скамеечку у огня.
— Все думали, что ты будешь выглядеть лет на семьдесят, — ухмыльнулся Арриго, протягивая ей кружку подогретого вина с пряностями, — а тебе, умница ты наша, больше пятидесяти не дашь!
Лиссия показала ему язык. Он угрожающе поднял кружку, будто собирался вылить вино ей за шиворот. Гизелла резко хлопнула в ладоши, по привычке пытаясь их разнять, и рассмеялась.
— Эйха, Челла, видишь, что мне приходилось терпеть, когда они были детьми!
— Они и есть дети, — сказал Великий герцог, изображая неудовольствие. — Не старше десяти лет, обоим.
Внезапно он нахмурился, его веселое настроение куда-то испарилось, даже усы обвисли.
— Ты уверена, что счастлива в своей Кастейе, дочка? Это так далеко от двора!
— О, это нынче вполне цивилизованное место, папа! Мне даже не нужно больше самой сворачивать шеи цыплятам. Просто поразительно, что могут сделать наследство и талант до'Веррада с пришедшим в упадок величием. —
Лиссия вышла замуж за Ормальдо до'Кастейа в девятнадцать лет, и этот брак по расчету стал браком по любви. Она сказала как-то Арриго, что, поскольку во всей Кастейе не было больше ни одного интересного мужчины, ей пришлось от скуки влюбиться в своего собственного мужа. Пересказывая это Мечелле, Арриго, скривившись, добавил, что сестра его не только удивительно легко влюбилась в Ормальдо, она не знала скуки с того самого дня, как граф увез ее в свои развалины, которые почему-то называл замком.
Лиссия никогда не любила балы и вечеринки. Она, конечно, помогала матери в благотворительной работе, но, когда вышла за Ормальдо, поняла, для чего рождена на этот свет: чтобы командовать армией, отвоевывающей Кастейю у разорения и разрухи.
От этого брака родилось трое детей — Гризелла, Малдонно и Риобира. А потом Ормальдо умер от изнурительной болезни в возрасте всего лишь сорока трех лет. Лиссия, которая была моложе мужа на одиннадцать лет, заперлась вместе с детьми в восстановленном замке и не выезжала оттуда все три года после его смерти. Но теперь Малдонно, граф Кастейский, стал уже достаточно взрослым для должности пажа при дворе своего дедушки. Вот почему они приехали в Мейа-Суэрту.
На следующий день, ранним утром, Лиссия привела своих детей — все еще в ночных рубашках — посмотреть на маленькую кузину. Они старательно изображали восхищение, затем с гораздо большим энтузиазмом принялись играть в детской.
— А теперь, когда мы избавились от детей, — сказала Лиссия, присаживаясь на край кровати, — можно наконец спокойно поболтать. Я так рада, что наконец увидела тебя, каррида! Ты точно такая, какой я представляла тебя по письмам Арриго.
— А ты такая, как все о тебе рассказывают.
Мечелла силилась улыбнуться. Ее трясло от усталости, после того как они вчера засиделись допоздна, а поскольку приближался праздник Иллюминарес, она понимала, что ей необходимо отдохнуть как можно лучше.
— Единственное, чему стоит верить, — подмигнула ей Лиссия, — так это то, что я в самом деле коротышка, а терпение у меня и того короче! Вы, длинноногие создания, не понимаете, что это значит — всю жизнь смотреть вверх. У меня постоянно болит шея. Есть только одна причина, по которой я не покрылась с ног до головы синяками от постоянных падений: я произвожу столько шума, что люди поневоле вынуждены замечать меня. А теперь расскажи мне последние сплетни.
Мечелла знала, что все сейчас могут говорить только об одном: о Тасии Грихальва Арриго ни разу за последние несколько недель не упомянул о ней, никто из придворных не рискнул бы произнести ее имя в присутствии Мечеллы, но так просто ее не обмануть. Женщина все еще находилась при дворе, хотя, по обоюдному молчаливому соглашению между ней и Арриго, если графиня до'Альва присутствовала на каком-нибудь мероприятии, то там не было Мечеллы. На приемах Арриго находился либо в обществе жены, либо в компании бывшей любовницы, но никогда — обеих вместе.