Золотой Лис. 1-2 часть
Шрифт:
— Ты сначала делаешь, а потом думаешь, и в этом твоя слабость. Станешь сильной — приходи ко мне, — он тронул бока коня уставшими и словно в огне уже горящими пятками…
Кружка пива, дымящаяся в зубах трубка и хорошее настроение — что ещё надо мужчине, чтобы достойно встретить утро?
Пива, правда, в наличии не имелось, уж слишком далеко нынче оказалось до ближайшего трактира или пивоварни. Табака Ридд тоже не курил, а у чёрного жеребца одна только мысль о вдыхании вонючего дыма вызвала сердитое фырканье и даже недовольное прядание ушами. Зато вот с хорошим настроением
— Ну чего тебе, Черныш? — Ридд приоткрыл глаза.
Ночёвка в стогу сена удовольствие весьма сомнительное. Но всё ж, получше, нежели в чистом поле или в лесу под деревом? Или на постоялом дворе, где каждый второй так и норовит то ли кошель твой облегчить, то ли и вовсе тебе меж лопаток что-нибудь острое сообразить.
Над хозяином склонилась из самого, казалось, неба чёрная лошадиная морда, нетерпеливо дохнула травяным духом и теплом. Жеребец дёрнул ухом и этак с намёком покосился в сторону, а потом снова сунулся к хозяину.
— У-у, морда твоя бессовестная, — страдальчески простонал Ридд, отпихивая нахала, и словно диковинный барсук полез наружу из своей соломенной норы.
Утро обнаружилось хоть весьма и весьма поздним, зато ясным и солнечным — от вчерашней грозы не осталось и следа. Правда, по соседней делянке с вызревшей люцерной словно пьяный косарь прошёлся, то Черныш оставил свой след вдумчивой трапезы. Сбоку виднелась страдальческая, круглолицая с бородкой физиономия крестьянина, чьему участку досталась такая потрава. Ридд уронил в ладонь того пару серебрушек, а в ухо предупреждение, что тот никого тут не видал.
— Дык, ваша милость — никого тут и в самом деле не бывало!
Продаст при первой же возможности, — предположила уже умудрённая опытом дриада.
Парень был примерно того же мнения. Но поглазев вроде ненароком на сокрушённо почёсывавшего затылок над своим полем пейзана, со вздохом полез в седло. Ну вот так и не приучил он себя убивать просто так, на всякий случай. Да и ситуация вроде не та, чтобы жёстко следы заметать?
— Авось и обойдётся, — проворчал он и легонько тронул пятками уже откровенно куда-то порывавшегося чёрного жеребца.
В иную пору Черныша вовсе не нужно было понукать лететь стрелой. Дерзко и великолепно он рванул с места, насторожив уши вперёд, в одну лишь ему известную сторону — и Ридд очень надеялся, что там сыщется что-нибудь похожее на постоялый двор или хотя бы захудалую придорожную корчму. Одним словом, после хорошо сделанной работы ему поутру хотелось не просто покушать. И вовсе даже не поесть. А, извините на слове — именно что пожрать… а потом ещё немного поспать.
Но жеребец летел по изрытой просёлочной дороге, ещё толком не просохшей с ночи, и столь же быстро улетали назад рощи и виноградники, лоскутные пейзанские поля с усердно ковыряющимися там фигурами. А иной раз навстречу попадался то одинокий, как и он сам, путник, то щеголеватая карета или же благоухающая навозом телега, а то и мальчишка-подпасок с тощей чередой нахально мекающих коз.
Уже в виду замаячившего впереди моста и деревушки на той стороне неистовый скакун стал забирать вправо и вскоре совсем оставил дорогу в стороне.
— Ну и куда мы так несёмся, словно
Понятное дело, чёрный злодей не ответил, а казалось даже, наддал ещё. Справа освещённой солнцем медной колоннадой мелькали сосны, а по левую руку сизой лентой бесшумно струилась река. И лишь обогнув пологий прибрежный бугор, Ридд наконец сообразил, куда же так целеустремлённо нёсся его жеребец — сюда, чуть ниже по течению от деревни, коноводы пригнали изрядного размера табун.
— Эге, малыш, да ты себе никак подругу присмотрел? — весело хохотнул Ридд и спрыгнул с приплясывавшего коня наземь.
Оказалось, коней гнали было в столицу на ярмарку, но ввиду очень уж нехороших слухов о предстоящей смуте старшой решил от греха подальше увести табун двух- и трёхлеток подальше. И тут нате, догнали… Табунщики вовсе не пришли в восторг от нашествия парня с клинком, и как бы не вовсе захудалого рода, но Ридд беззаботно похлопал себя по приятно звякнувшему кошелю.
— Иди уж, выбирай, ловелас, — он напоследок хлопнул рванувшего с места коня по крупу.
Чернявый и пыльный как подошва пастух покривился, но особо возражать не стал — а вдруг и в самом деле всё миром обойдётся. Лишь поцокал языком при виде, как здоровенный чёрный жеребец гонял кобылок туда-сюда, а особо строптивых даже безжалостно покусывал.
Очень кстати Ридд приметил в утреннем тенёчке костерок, на котором ещё пара табунщиков и тощий малец варили снадобье для двух подранившихся лошадей. Разговорить тех, посоветовать кое-что из ещё маменькиных рецептов, а потом под хорошее настроение напроситься на кружечку-другую травяного отвара, да с краюхой хлеба и хорошим, в пол-кольца ломтем колбасы — на это дипломатических талантов парня вполне хватило.
И не прошло нескольких минут, как Ридд обнаружил себя сидящим у костра и споро, с аппетитом завтракающим. А его Черныш всё гонял взволнованно ржавший табун, словно ворвавшаяся в рыбью стаю щука. Всё сновал там, и его голова выныривала из обеспокоенной лошадиной толпы в самых неожиданных местах.
— Ну, ты и нахал, — парень наконец покончил с угощением и встал, ухмыляясь оборотистости своего коня.
Горделиво потряхивая гривой, чёрный жеребец уже гнал сюда сразу пару облюбованных им кобылиц. Если одна, серебристо-белого и словно шёлкового окраса с белой гривой, на взгляд Ридда смотрелась очень даже и очень, то вторая по сравнению с ней выглядела какой-то захмурышкой, хотя и выдающейся золотисто-оранжевой масти.
— О, да то ж двухлетка, от нашего скакового чемпиона, — табунщик подёргал ус и усмехнулся, когда его утренний покупатель не торгуясь принялся отсчитывать двадцать запрошенных монет за трёхлетку и тридцать за недомерку. Золотых, естественно — но Ридд не видел смысла торговаться или скупердяйничать. Ведь цена вполне божеская, на ярмарках в неудачные годы до сотни доходило за рыцарского коня.
Коль сам Черныш выбрал, тут уже и к храмовнику ходить не надо — кобылки самые что ни есть первостатейные… пришлось даже надеть плащ и по старинному обычаю заполучить наброшенные на обеих страдалиц уздечки из полы в полу.