Золотой Лис. 1-2 часть

Иващенко Валерий В.

— Из рейтар едва половина уцелела, уж больно страшное проклятие успела на них наслать ваша матушка. Но и она живой не далась — вот всё, что мне удалось выяснить доподлинно, — Патрик закончил и теперь стоял молча, склонив перед своим лордом благородные седины.

— А не видали ли при каждом отряде…

Мажордом сглотнул тяжело и с похожим на рычание звуком, словно в горло ему попал бешеный ёж. Бросив мимолётный взгляд в стылую черноту подвала, Патрик кивнул и совсем севшим голосом подтвердил:

— Всё так, ваша милость — при каждом отряде видели эльфийского следопыта.

Осознавал

ли Ридд, что здесь и сейчас оказывался произнесён беспощадный приговор кое-кому? Разумеется, осознавал — равно как и ни на миг не забывал, что отныне проклятый клан носит древнее родовое название Faennelor. Но о подробностях всегда молчала даже дриада. Стоило только завести беседу на эту или схожие темы, как вся её смешливая болтливость куда-то испарялась, уступая место угрюмой задумчивости.

И как же тяжко, когда родовая честь борется с велениями сердца!

— Что ж. Тогда, Патрик, я поеду на коронацию барона Шарто именно с этим вином, пусть Перес подготовит и сделает всё, что нужно. Поцелуй ведьмы, говоришь? Надолго же они запомнят иные ласки…

Угревшаяся на сгибе локтя рукоять трости нетерпеливо шевельнулась. Сейчас-сейчас, малыш, потерпи чуток.

Ридд ещё миг-другой раздумывал, а потом повернулся и пошёл отсюда. Впрочем, чуть замедлив шаг, чтобы дать возможность старому слуге опомниться, подхватить фонарь и дать возможность служить своему господину тщательно, как всегда. Но пошёл он не по галерее кратчайшим путём к выходу, как предположил было Патрик. Напротив, молодой лорд прошёл в большую камору, откуда разбегались во все стороны ходы к винам разных лет урожаев и разных марок. Остановился, оглядываясь в гулком пространстве, усмехнулся, а затем проронил:

— Огня, — и повёл рукой, указуя по периметру подземной залы.

Хороший мажордом тем и отличается от просто опытного и умелого, что понимает не только услышанное, но и то, что не прозвучало. Патрик суетливо пошарил на боковой полке и вскоре зажёг от своего фонаря несколько припасённых там смолистых факелов, укрепив все пять по кругу. Сделав своё дело, мажордом молча отступил назад, скрестя на груди руки.

Мрак и тишина так и не сунулись сюда, в этот вдруг оказавшийся как бы не колдовским круг света. Затаились в проходах, жадно глядя чёрными очами и неслышно шепчась о чём-то своём… Ридд некоторое время прислушивался, как факелы ненароком роняли гудящие капли огня, а затем невесело усмехнулся.

— Покажитесь, ярл Иллидар. В здешних тенях вам не укрыться — всё-таки, это моя родина, а не ваша.

Патрик смотрел на своего господина с тщетно скрываемым обожанием — в круг света бесшумно ступил перворождённый. Полностью и даже чуть нарядно одетый, он оказался не спящим в гостевой комнате, а здесь. И сейчас. И со шпагой в руке.

Что выражал его многодумный взгляд, право, описывать излишне. Но вот на выражение глаз появившегося следом принца стоило посмотреть. Под мятущимся светом факелов зеркало души ещё вчера блестящего вельможи ожило и приняло какое-то новое выражение…

— Элендил, если ты не замешан, то лучше не вмешивайся, — кратко проронил Ридд, привычно разминая кисть руки.

Принц помялся, и так непривычно

оказалось видеть смятение на его изящном лице. А ведь он милашка, — невесело признала Флора.

— Я узнал много позже. Но вот зачем и почему, только сейчас. Признаться, это не очень-то соответствует моим представлениям о чести.

Он бросил на отца пристальный взгляд и отступил к стене.

— Патрик, ты будешь моим секундантом и свидетелем, что бой был честным?

Мажордом с обречённым видом подтвердил. И дождавшись кислого кивка принца, вместе с ним молча сверил длину уже обнажившихся клинков, при том старательно избегая малейшего к ним прикосновения. Шпага ярла оказалась на дюйм длиннее, всё-таки спрятанную в трости волнистую серую сталь трудно считать полноценным оружием. Но Ридд прилюдно заверил, что согласен считать столь незначительную разницу несущественной.

— Так по какому поводу бьёмся? — весело и как ни в чём ни бывало осведомился эльфийский ярл.

Эхо этого напевного и чарующего голоса ещё блуждало по извилистым ходам баронских погребов, путаясь в отнорках и от того отчётливо чертыхаясь эхом.

— Из-за женщины, как обычно, — столь же непринуждённо ответствовал Ридд и отсалютовал противнику.

Да уж, судя по с быстротой молнии мелькнувшему взгляду перворождённого, всю глубину этих слов он оценил сполна. Вон, даже кончик шпаги дрогнул и чуть опустился.

— Соблазн проиграть слишком велик, — признал эльф. — Но что-то подсказывает мне, что просто моей кровью вы нынче не удовольствуетесь, молодой человек.

И всё же, ярл Иллидар ответил столь же церемонным, хоть и чуть более витиеватым приветствием — и встал в позицию. Мгновения утекали за мгновениями, а два клинка всё никак не решились начать этот грязный танец друг с другом. Прощупывающе качнулись, и лишь целую вечность спустя встретились, сплелись в неистовой круговерти.

Первая стычка хоть и завершилась безрезультатно, однако взгляды отскочивших поединщиков оказались совсем, совсем разными. Ярл откровенно прибавил в лёгкости и отточенности движений — уж совету Ридда возобновить занятия и вспомнить былое мастерство отнёсся серьёзно — но вот во взоре его пристальный наблюдатель заметил бы озадаченность.

К слову признать, эльфийская школа не зря слыла верхом изящества и совершенства. Да вот только, не просто так на первом месте стоит именно изящество. Красивое и увлекательное искусство, почти танец, и не просто так почти все его смертоносные па носили всякие по-эльфийски романтичные названия вроде "пчела, вылетающая поутру из объятий цветка". И как во всяком искусстве, тут многовато оказывалось излишностей, показухи ради эффекта.

А вот люди хоть и не скатывались в своих предпочтениях к голой силе и скорости, оказались куда более прагматичны. Рациональны, как сказали бы в иные времена и в других местах. Сознательно отказавшись от излишней утончённости, сделали упор на эффективность. И даже создали два направления — одно для грязной солдатской работы в строю, когда стоят другие цели и для того есть другие средства — и другое для честного поединка tete-a-tete. То бишь, один на один.