Золотой омут
Шрифт:
— Ну, Константин Иванович, пессимист — это, как известно, хорошо информированный оптимист.
— Ага. А в чем, собственно, дело?
— По поводу Лучинина… — замялся Володин.
— Наверное, у тебя появилась какая-то новая информация? — предположил Апарин.
— Да.
— И что это за информация?..
— По идее, завтра утром я должен прекратить дело Лучинина.
— Это с какой стати, интересно?
— За отсутствием состава преступления.
— Ты толком говори. С чего ты это взял?
— Так выходит…
— Что за документы? — Голос Апарина стал деловым и жестким.
Володин подробно рассказал о том, что именно прислал ему помощник.
— Так… — протянул Апарин на другом конце провода. — Надо что-то придумать…
— В каком смысле?
Некоторое время трубка молчала. Через полминуты в ней снова раздался голос Апарина:
— Ну что же… В таком случае тебе придется переквалифицировать дело Лучинина. Завтра примешь к своему производству дело Ольги Каштановой.
— А это кто такая? — еле скрывая недовольство и раздражение, спросил Володин. «Похоже, Апарин решил сделать из меня «важняка»-киллера».
— Аспирантка МГУ.
— А что с ней?
— Ее жестоко избили…
— Но это же дело уровня следака из районного отдела, — возмущенно проговорил Володин. — Какое отношение к этому имеет городская прокуратура?
— Да, но дело в том, что Каштанова — подруга Лучинина. И она была избита за два часа до его ареста у себя в комнате… Так что имеются основания рассматривать эти два дела как одно.
— Дела Лучинина уже практически не существует, — напомнил Володин.
— Пока что оно не закрыто, — раздраженно отреагировал Апарин. — У меня есть еще кое-что. Ты сейчас где?
— Дома.
— Тогда собирайся — и быстро на работу. К тебе едет мой человек. Он кое-что привезет. Интересное… Внимательно изучи и подумай, как это использовать.
— В смысле — как привязать сюда дело Лучинина? — Да.
— Значит, отпускать его мы пока не будем?
— Об этом даже и не думай. Побыстрее прочитай документы и к концу дня подготовь постановление… Все. Я тебе звякну.
— Но я…
В телефонной трубке послышались короткие гудки. Апарин никогда не прощался по телефону и обычно первым опускал трубку. Ему, как настоящему начальнику, очень нравилось оставлять последнее, слово за собой. Он видел в этом признак власти.
Володин еще несколько мгновений помедлил, словно ожидая продолжения разговора, и медленно положил телефонную трубку на рычаг. Затем, мысленно посылая и Апарина, и себя в места не столь отдаленные, начал переодеваться.
«Машина вчера забарахлила. Что-то там стучало… Придется тачку ловить», — думал он.
Через сорок минут Володин уже сидел у себя в кабинете и просматривал материалы по делу потерпевшей Ольги Константиновны Каштановой, присланные ему Апариным с курьером.
Володин листал
«Вот это уже интересно. — Володин еще раз перечитал показания соседки Каштановой по блоку в общежитии. — Ну-ка, ну-ка… А вот это все меняет. Только надо как следует проработать, и тогда можно будет подать как умышленное…»
— Васильев! — крикнул Володин. Из-за открытой двери появилась встревоженная круглая физиономия помощника. После случая с компьютером Васильев вел себя тише воды ниже травы. — Слетай-ка в Бутырки, внимательно изучи личные вещи Лучинина, в первую очередь одежду…
— Зачем? — поинтересовался было Васильев, но тут же осекся.
— Никаких вопросов. Если найдешь что-то, хоть отдаленно похожее на следы крови, сдай на экспертизу. Постановление сам выпишешь.
— А если не найду?
— Тогда поезжай к нему домой, выясни, в чем ходил Лучинин последние два дня, и тоже забери на экспертизу. Да, и попроси Анатольича, чтобы сравнил вот с этим. — Володин бросил на стол небольшой пакетик. — Это образцы, взятые из-под ногтевых пластин Каштановой, скажи что надо провести анализ подногтевого содержания. Пусть сравнит их с анализами Лучинина.
— Хорошо.
— Я поехал в университет, на Воробьевы горы.
— А если вас будут спрашивать?
— Вернусь обязательно, но во сколько, не знаю.
— Мне вас дожидаться?
— Да. Похоже, сегодня у нас будет много работы.
9
Посещение больниц всегда вызывало у Гордеева неловкое чувство. Ему было стыдно, что он такой высокий, уверенный в себе, сильный и пышущий здоровьем человек, вторгается в «сию юдоль горестей и страданий». Поэтому он испытал некоторое облегчение (хотя от этого показался себе крайне омерзительным типом), когда узнал, что Ольга Каштанова еще не пришла в себя.
— Она в реанимации, — сказали ему в регистратуре, — посещение исключено.
— А что с ней?
— Каштанова в коме. Состояние ее стабильно тяжелое.
«Значит, общаться с ней не надо, может, это и к лучшему. Лучинин все равно сегодня выйдет из Бутырской тюрьмы. Пусть сам общается со своей девушкой».
Гордеев вышел на крыльцо больницы и с наслаждением вдохнул полной грудью чистый сырой осенний воздух, без больничных запахов. Юрий Петрович постоял несколько минут возле машины — на этот раз он решил не пользоваться общественным транспортом, да и машину удалось починить, затем сел в нее, завел и осторожно поехал вдоль улицы, стараясь не задеть понатыканные вдоль дороги автомобили.