Золотой павлин
Шрифт:
Пометавшись по квартире, она наткнулась на коробку с мелочами – дешевой бижутерией, статуэтками, рамками для фотографий и прочими безделушками.
– По фэн-шую, накопление хлама не способствует свободному движению энергии, – пробормотала Ванда. – Давно пора все перебрать и выбросить.
Ей попалась забытая вещичка – позолоченный павлин с красным камушком вместо глаза. Не брошь, потому что без застежки; не кулон, потому что без петельки; не пряжка, не заколка для волос… Валяется без толку. Никуда его не приспособишь.
Этого
Ванда положила павлина на ладонь и расхохоталась. Смеялась и смеялась, не в силах остановиться. То слезы, то нервный хохот. Похоже, у нее истерика…
Ратникова было не узнать. Он выглядел на все тридцать – раздался в плечах, окреп, лицо обрело выражение спокойствия и уверенности, в волосах серебрились ниточки седины. Это в двадцать четыре года! Видать, потрепала его жизнь, потискала в медвежьих объятиях.
– Ванда? Не ожидал… – без прежнего трепета в голосе произнес он. – Почему не позвонила? Я бы приготовился к встрече. Шампанское, цветы, конфеты. А так у меня только коньяк с лимоном.
– Давай коньяк, – кивнула она. – Тем более что повод есть.
Он не спросил, какой повод. Промолчал. Достал из шкафчика бутылку, бокалы.
– У тебя и секретарша есть? – оглянулась по сторонам Ванда.
На стуле висел женский шарфик пестрой расцветки.
– Помощница…
– Где она?
– Сейчас дома, приболела.
Они выпили. Ванда до дна, а Ратников только глоток. У него был довольно приличный офис: много света, пальмы в больших горшках, кожаная мебель, телевизор, два компьютера. Пара авиамоделей на полках – дань юношескому увлечению.
– Дела идут неплохо, – поймал ее взгляд бывший поклонник. – На хлеб с маслом хватает. Ты, я слышал, замужем. Счастлива?
– Плесни еще…
После второй порции спиртного Ванда слегка захмелела и осмелела. Ей почему-то стало обидно, что Женька не проявляет никакой влюбленности. Быстро же испаряется «вечное чувство»!
– Как тебя теперь называть? Евгений, господин Ратников?
Она невольно прыснула. Он остался невозмутимо вежливым.
– Решай сама. А ты все такая же… красивая. Нет, ты стала еще лучше.
Он произнес это как обычный комплимент. Если что-то и шевельнулось в его сердце, то он ловко прикидывался
Они поменялись ролями. Раньше он терялся, мучительно краснел, не мог найти слов. Сейчас Ванда ощущала скованность и неловкость в его присутствии, словно была в чем-то виновата перед ним.
– Я пришла за помощью, – выдавила она. – Ты готов выслушать меня… по старой дружбе?
Он уставился на нее взглядом сыщика, а не влюбленного. Зря она старалась – тщательно подкрашивалась, долго выбирала платье и наконец остановилась на кремовом шерстяном со скромным декольте, которое должно было напомнить школьные годы. Выходит, короткая у мужчин память.
– Для тебя все что угодно… – улыбнулся Ратников. – Просите, и дано вам будет!
– Не знаю, с чего начать…
– Тебе кто-то угрожает? Шантажирует?
– Бог миловал, нет. Это касается… моего мужа.
– Собираешь компромат для развода?
– Нет, что ты! – испугалась Ванда. – До этого пока не дошло. Я просто хочу удостовериться…
Она достала из сумочки платочек и прижала к губам, забыв о помаде. Взяла передышку. Может, ей вообще встать и уйти? В сознании всплыл павлин. Его глаз вспыхивал красным, словно предупреждая об опасности.
«Без помощи мне не обойтись, – подумала Ванда. – Ратников, по крайней мере, будет держать язык за зубами. Он смолоду умел хранить тайны. Да и профессия обязывает».
В школе Женька зачастую подделывал автограф родителей в ее дневнике и сочинял записки от их имени про несуществующую болезнь дочери, которая тем временем прогуливала уроки, бродя по парку или сидя в кино на дневном сеансе. И никто об этом доныне не узнал. В любом случае, больше обратиться не к кому.
– Я тебе заплачу, – сказала она, стараясь придать голосу деловой оттенок. – У меня есть деньги.
– Разберемся… Так чем могу быть полезен?
– Какие у тебя расценки?
Ратников сообразил, что Ванда оттягивает момент болезненных признаний.
– Я оказываю услуги состоятельным людям, но с тебя, разумеется, не возьму ни копейки. По старой дружбе.
Он повторил ее же слова с подчеркнутой иронией.
– Ладно, раз так, то… – Она комкала в пальцах платочек, испачканный губной помадой. – В общем, муж что-то скрывает от меня…
– Что именно? Счет в банке? Любовницу?
– Понятия не имею. Думаю, вряд ли это деньги… Он не богат.
– Но состоятелен?
– Д-да… У него хорошая зарплата, и его отец занимается бизнесом. Миша – единственный сын у родителей. Сам понимаешь, кому они все оставят. Ой, о чем я говорю?! Это не касается денег…
– Значит, любовница?
Ратников с безжалостной прямотой высказывал то, о чем Ванда боялась подумать.
– Не знаю… Его поведение изменилось…
– Хочешь, чтобы я проследил за ним?