Золотой поезд

Дмитриев Юрий Дмитриевич

Австриец будто случайно вышел на поляну, потом, заметив солдат, рванулся в кусты, но его схватили.

–  А, попался!
– закричал подбежавший молодой офицер.
– Партизан?

Бокмюллер молчал.

–  Молчишь?
– офицер ударил его в лицо.
– Молчишь, мерзавец! А ну-ка, ребята!

Солдаты набросились на Бокмюллера. Андрей закрыл глаза, с такой силой сжав кулаки, что ногти глубоко врезались в ладони. Он слышал, как били Бокмюллера, как тот слабо стонал, когда удар был слишком тяжел.

–  Хватит!
–

скомандовал офицер.

Солдаты отступили, оставив на траве распростертое тело Бокмюллера.

–  Будешь говорить?
– наклонился над ним офицер.

Бокмюллер молчал.

–  А ну-ка, ребята, - снова махнул рукой офицер, но другой, постарше, остановил его:

–  Подожди, Антипов, так ничего не выйдет. Ты же знаешь их большевистскую породу. Примитивным способом язык ему не развяжешь. А наши молодцы, чего доброго, перестараются и разлучат его душу с телом. Пусть сам полковник допросит его по всем правилам науки - у него-то он заговорит. Немедленно возвращаемся в город!

Трое солдат подняли пленного с земли.

Последнее, что видел Андрей, - белое и, как ему показалось, очень красивое лицо Франца.

Андрей отполз от поляны, потом побежал. Пот градом катился по лицу, ноги подкашивались, а он все бежал, думая лишь о том, как бы поскорее добраться к своим.

Мате первый увидел Андрея и сразу понял: что-то случилось.

–  Где Франц?
– быстро спросил он.

Андрей протянул Мате партийный билет Бокмюллера.

–  Он велел вам передать… он не вернется.- Андрей плотно прижал к лицу ладонь, стараясь унять прыгающие губы. Плечи его затряслись.

Мате, а за ним остальные, обнажили головы.

19

В условленный час Мате и Ильин были на насыпи. Кедров уже ждал их.

–  Чем можно помочь вам?
– сразу начал он.
– Я спрашиваю как член подпольного ревкома города.

–  Сначала расскажите, что делается на линии, - ответил Ильин.

На насыпи неторопливо возились рабочие. Изредка доносился тихий звон - вбивали костыли, иногда кто-то натужно кричал: «Раз, два - взяли!»

–  Из-за этого бандита, - усмехнулся Кедров,- не могут пройти эшелоны. Уже образовалась пробка. Как только починим путь - эшелоны пойдут один за другим. И воинские, и санитарные. Санитарные пропускают без задержки, зеленую улицу им дают. Видно, большие потери.

–  Да, а ведь это… - Мате быстро повернулся к Ильину.
– Санитарный поезд - это очень хорошо.

–  Сможете вы починить путь к ночи?
– поняв, что задумал Мате, спросил Ильин.

–  Да, управимся при желании.

–  Товарищ Кедров, этим вы очень поможете нам.

Ночью поезда один за другим пошли по исправленному пути. Партизаны и рабочие смотрели на проносящиеся мимо составы.

–  Сколько, ты говоришь?
– в который раз спрашивал Мате Кедрова.

–  Десять, - спокойно

отвечал тот.
– Сведения точные.

–  Прошло пока восемь. Не ошибиться бы.

Промчался девятый санитарный поезд.

Мате взволнованно ходил вдоль насыпи.

Показался поезд.

Рабочий замахал фонарем. Было слышно, как поезд замедляет ход. Лязгнули буфера вагонов - состав остановился.

Из будки высунулся машинист, пытаясь разглядеть, что случилось. Но было слишком темно и, ругнувшись вполголоса, он слез на землю.

–  Что тут у вас?

–  Да вот разошлись стыки, - ответил рабочий.

–  А, чтоб вам!
– сплюнул машинист и повернул обратно.

Но не сделал он и двух шагов, как застыл с поднятыми руками: прямо на него был направлен пистолет.

–  Без паники, - услышал он.
– Присядьте в сторонке и отдохните.

Машинист, как подкошенный, повалился на траву.

–  Вы меня расстреляете?
– спросил он дрожащими губами.

–  Видно будет, - уклончиво ответили из темноты.
– Трибунал потом выяснит, что вы делали у Колчака. И какой вред приносили народу.

–  Значит, вы не бандиты, - обрадовался машинист. Он знал, что красные лишь в редких случаях расстреливают без трибунала. А машиниста санитарного поезда да еще насильно мобилизованного, красные расстреливать не будут.

–  Нет, мы не бандиты. Хотя лично господин Колчак и его холуи считают нас самыми что ни на есть бандитами. Ну, а трудовой народ имеет другое мнение…

–  Почему вы разговариваете с арестованным?
– быстро спросил кто-то.

Боец вскочил.

–  Виноват, товарищ Ильин. Ведь это машинист…

Ильин хотел что-то сказать, но к нему подбежали:

–  Охрана и прислуга поезда арестованы!

–  Прекрасно. Начинаем погрузку.

Ильин ушел. Боец посмотрел на машиниста и погрозил ему пальцем.

–  Смотри, не болтай больше.

Машинист кивнул.

…Филиппов таскал мешочки и складывал их у последнего вагона. Иванов подхватывал и закидывал в тамбур. Работа шла быстро. Вдруг Филиппов услышал слабый звон. Он нагнулся и нащупал развязавшийся мешочек. Ругая себя за неосторожность, Филиппов подал его товарищу.

–  Положи этот мешок отдельно, - попросил он.

–  Зачем?

–  Ну, просят тебя.

–  Ладно, ладно, - согласился Иванов,- только давай быстрее. Видишь, все уже почти погрузили.

Филиппов исчез в лесу и вновь вернулся, с трудом неся три мешка.

–  Все.

–  Славу богу! А то мы последние. Ну, давай мешки и лезь сюда.

Филиппов подал, но в вагон не поднялся, а присел на корточки и стал лихорадочно шарить по земле руками. Вдоль состава быстро прошел Мате. Послышалась команда: