Золотой поросенок для Дуремара
Шрифт:
— Вы правы, что-то в этих отношениях не то… А может, Полина стала на него давить или предъявлять какие-то требования или претензии, и этот доктор Пауль решил от нее избавиться?
— Что вы, на Полиночку совсем не похоже то, о чем вы говорите. Она никогда бы не стала ничего требовать или предъявлять претензии…
— Любая женщина, когда у нее только начинаются отношения с мужчиной, уже видит себя в свадебном платье. Тем более, женщины с традиционным воспитанием, как у нас, более ориентированы на семью. Эмансипация не столь остро затронула их. Я вот тоже была своего рода «деловой женщиной», но, в конце концов, превратилась в образцовую домохозяйку и мужнюю жену. Немецкая женщина
— Наверное, вы правы. Я никогда не была замужем. Мой жених ушел на войну в 1944 году и пропал без вести. Я наводила справки, по всей видимости, он попал в русский плен и погиб позже в лагере. Возможно, я покажусь вам слишком старомодной, но… Ждала его, надеялась, а потом уже как-то неудобно было замуж выходить, так и осталась в старых девах.
— Я вас хорошо понимаю. Моя тетка, сестра отца, тоже всю жизнь оставалась верной своему погибшему мужу.
«А я еще подумала — кого-то мне фрау Вальбаум напоминает, — мелькнуло в мыслях у Алины. — Мою тетушку, преданную нашей семье тетушку Ольгу. Она вышла замуж в мае сорок первого, а в июле ее мужа забрали на войну. Больше она его никогда не видела, хотя похоронки не получила. После войны узнавала — числился как пропавший без вести. Она надеялась, что, может, в плен попал и вернется еще… Но теперь мы знаем, что даже если так и было, шансов остаться живым у него практически не было. Если он вырвался живым из немецкого плена, то его сразу же отправили в штрафной батальон — а это верная смерть. Тетка жила всегда с нами, вырастила меня, можно сказать… И претенденты на ее руку были, но сказала: не хочу — и все, буду ждать встречи со своим Павликом в лучшем мире. Я еще удивлялась, когда ребенком была: а как вы друг друга узнаете? Вон Павлик твой на фотографии такой молодой парнишка, а ты уже старенькая… Уже встретились… Умерла моя тетушка четыре года назад…»
Алина невольно задумалась, лицо Ильзы Вальбаум стало влажным от слез, она достала бумажный платочек и промокнула глаза:
— Наверное, такая судьба у многих женщин и в России, и в Германии… Ох, война, война… До сих пор болят раны, нанесенные ею… Вальдемар Генрихович мне рассказывал, что русских немцев в начале войны срочно отправили на восток. Боялись, что они будут «пятой колонной» при наступлении фашистов. Тоже пришлось людям немало унижений и оскорблений перенести. Дети дразнили их «фашистами», да и среди взрослых было немало любителей поиздеваться над беззащитными людьми.
— В последние годы открываются многие «дыры» истории…
— Да, да. Сейчас стали свободно говорить на любые темы. В Германии тоже, хотя немцы всегда считали себя демократами, но чувствовалась предвзятость к Советскому Союзу и другим странам Варшавского блока. Правда, в последние годы отношение сильно изменилось. Во-первых, в Германии живет много русских. Мы ведь называем «русскими» всех, кто говорит по-русски. Хотя, это могут быть и «русские» немцы, и евреи, и украинцы, и белорусы. Во-вторых, немцы стали чаще ездить в восточноевропейские страны. И многие из них теперь просто фанаты России. Я тоже не раз бывала с экскурсиями в Москве, Санкт-Петербурге, и, конечно, в своем родном Кенигсберге, то есть Калининграде.
— А с Вальдемаром Бергом вы давно знакомы?
— С того дня, как он поселился здесь. Он исключительно порядочный и интеллигентный мужчина. Вы не подумайте ничего такого… Вальдемар ведь всегда любил и любит свою покойную жену. Но старикам лучше держаться вместе…
— А как Полина относилась к вашим отношениям?
— Очень доброжелательно.
— Не думаю, что она была бы против даже более серьезных отношений между вами. Но сейчас Вальдемару Генриховичу особенно нужна ваша поддержка…
— Переживаю я за него… Он такое говорит, боюсь, ему уже вообще ничего не нужно в этой жизни…
— Думаю, в ваших силах ему помочь, поддержать…
— Я попытаюсь… Сейчас приехала Светлана, ее друг — врач-психиатр, работает в наркологической клинике. Кажется, он даже главный врач, хотя ему еще и сорока нет… Он подскажет, я надеюсь, как Вальдемара вывести из депрессии.
— Я тоже очень хочу помочь. Понимаю, что Полину уже не вернешь, но если найдут убийцу, Вальдемару Генриховичу легче будет заставить себя жить дальше. А сейчас я хотела вывезти его на воздух, он ведь сидит в квартире безвылазно, надо, чтобы он побыл среди людей, погрелся на солнышке, просто посмотрел на бегущих по тротуару пешеходов, едущие машины…
— Это было бы очень хорошо! Я уговаривала его выйти хотя бы в наш дворик, а он ни в какую! Здорово, что вы смогли его убедить!
— Думаю, он уже собрался. Спасибо за рецепт! Я побежала!
— Заходите еще, буду очень рада!
Глава 11
Когда Алина впервые приехала в Германию, ее среди прочего, сильно поразило огромное количество инвалидов на улицах. И это при том, что их наличие не создает неприятного ощущения вины за то, что у тебя все на месте. Алина подумала тогда: а почему же среди немцев столько нездоровых людей, но при этом они не вызывают такого щемящего чувства жалости, как изуродованные калеки в переходах московского метро (даже если предположить, что большинство из них «шестерки» из нищенской мафии)? И быстро нашла сама для себя ответ: они имеют человеческий вид, и могут себя ощущать полноценными людьми, а не отброшенными обществом за ненадобностью изгоями, как у нас на родине. Именно поэтому их и на немецких улицах полно — они не комплексуют по поводу своего нездоровья, они могут свободно передвигаться на инвалидных колясках, где им необходимо — любые входы-выходы, спуски-подъемы приспособлены для их поездок. И опять же — им не надо протягивать руку за милостыней… Алина везла впереди себя коляску с несчастным стариком и отвечала кивком на приветствия встречных. «Наверное, это знакомые Вальдемара, но он смотрит немигающим взглядом на тротуар и никого не видит вокруг. Надо попытаться его „разговорить“…»
— Вам не холодно? — начала осторожно Алина.
— Нет-нет! Сегодня такая чудесная погода! — Вальдемар Берг как будто очнулся ото сна, встряхнул головой и оглянулся, припоминая, кто это к нему обращается.
— Я же говорила, прогулка никогда не повредит.
— Я в этом парке бывал и с Полиночкой… Там дальше есть кафе, где мы сидели с ней, пили кофе, ели мороженое…
— Может, заглянем туда?
— Давайте…
— Вальдемар Генрихович, мне бы хотелось, чтобы вы называли меня на «ты». Договорились?
— Договорились…
Алина, бережно толкая впереди себя инвалидную коляску, прошла еще сотню метров по тенистой аллее, и они увидели уютное кафе всего на пять столиков. Официант узнал старика:
— Здравствуйте. Вы сегодня с новой прелестной дамой?
Алина постаралась сразу же перевести разговор:
— Извините, не могли бы вы убрать один стул от этого столика, чтобы я могла здесь поставить инвалидную коляску?
— Конечно, сию секунду!
Официант отодвинул лишний стул и помог Алине подкатить коляску к столику.