Золотой рубин
Шрифт:
Пир шел своим чередом. Первые рюмки, как и положено у генерала, были наполнены его любимым церковным вином. И первый тост, конечно, произнес сам хозяин.
Тост генеральский, как и всегда, был краткий: Мальцев не любил многоречивых тостов.
— Ну-с, господа, ну-с, друзи мои! — сказал генерал. — С праздником вас всех поздравляю, с великим Христовым воскресением! Христос воскресе, господа!
—
Дворцовый певческий хор, разместившийся на хорах, гаркнул дружно и ладно пасхальный гимн.
Потом все приступили к питию и закуске. На столе генерала было всего вдосталь и на всякий вкус. Лакеи во фраках и белоснежных манишках, при галстуках бабочкой неслышно, словно духи бестелесные, сновали вокруг стола, сменяли кушанья и приносили новые графины с водкой и разными винами, наливали бокалы гостям. И тосты произносились всё больше за здоровье генерала. Все курили фимиам своему повелителю, генералу, называли его благодетелем и кормильцем своим.
А еще бы им, приглашенным за этот стол, не курить ему фимиама! Уж кому-кому, а им-то он действительно благодетель и кормилец, им-то под его рукой не кисло живется.
Мальцеву наконец надоели славословия, он махнул рукой, чтобы прекратить все это.
— Хватит, господа, хорошего понемножку, — говорит он. — Я знаю, вы меня все любите, спасибо.
А теперь попрошу поменьше разглагольствовать, а побольше кушать да выпивать. Праздник есть праздник, после трудов праведных не грех и выпить-закусить. Прошу!
Все последовали хозяйскому приглашению. Тосты прекратились, но зато хмельные речи полились ручейками.
— А правда, господа, хорош мой золотой рубин, а? Вам как он глянется? Прошу обратить внимание на него, присмотреться к колеру и игре граней, — говорит он гостям.
— Рубин чудесный, лучше и не придумаешь, — отвечает генералу Сиротин. — А самое главное — он у нас идет хорошо. Заказы на изделия из него всё поступают и поступают.
И тут встал дьякон дятьковского собора, любимец генерала, отец Никодим. Он громогласно откашлянулся, поклонился генералу и говорит:
— Разрешите, ваше превосходительство?
— Что? Тост? Нет, не разрешаю, хватит с меня их! — отвечает ему Мальцев. — Вот если бы ты спел нам что-нибудь божественное
— Так вот спеть я и прошу вашего разрешения.
— Ах, ты спеть хочешь! Ну тогда валяй. Давай, брат, давай, мы тебя слушаем, — ответил ему Мальцев.
Дьякон снова прокашлялся, потом расправил свою окладистую бороду, провел по ней из-под низу вверх широченной лапой и, раскрыв огромнейшую волосатую пасть, запел:
— Зо-о-олотому рубину-у-у е-е-его пре-е-евосходительст-ва, ге-енерал-ма-а-айора Сергея Ива- ааановича-а-а-а Ма-а-альце-е-ева-а-а, бла-а-а-аго-о-о-одетеля и по-о-о-ильца-а-а-а-ко-о-о-ормильца на- а-аше-е-его, мно-о-о-о-о-ога-а-а-ая-а-а-а ле-е-е-е-ета-а-а-а-а-а!
Стекла в окнах генеральского дворца задрожали, стень, гулом отозвались от могучего дьяконского рева.
А сидевшие рядом с дьяконом вовремя спохватились, до гадались уши пальцами заткнуть, а то бы им и оглохнуть можно было от такого рокотания.
Все зааплодировали дьякону, когда он закончил многолетие золотому рубину, а Мальцев в восторг пришел:
— Ну, дьякон, ну, дьяче, спасибо тебе, брат! Разуважил ты нас всех! — говорит он отцу Никодиму. — Ах, господа, как я завидую ему! Надо же было господу богу наградить человека басиной таким! Да я бы за такой голос невесть что отдал, половину бы заводов своих!
— А я бы, ваше превосходительство, поменялся голосом своим с вашей милостью за одну Дятьковскую хрустальную, — пробасил дьякон.
— Га, га, га! — загрохотал генерал. — Ишь ты! А у тебя, брат, я вижу, губа не дура, знаешь, на что нужно менять, на самое доходное. А так как это ни в моих, ни в твоих возможностях, то давай-ка останемся каждый при своем. И пир продолжался своим чередом.
А в это время творцы золотого рубина, Данила Петрович и Сенька, которые не были и быть не могли в числе приглашенных на такой торжественный обед в генеральском дворце, праздновали пасху по-своему. Сенька гонял с ребятами на огородах, играл в шаровни, а Данила Петрович со Степаном Иванычем сидели на завалинке и мирно беседовали о своих делах, о том, что послезавтра им снова надо на работу…