Золотой шар

Белозёров Михаил Юрьевич

Для серьезного боя маловато. Серьезный бой для нас — могила, думал Калита, вытряхивая содержимое рюкзака. Он искал запалы для гранат и батарейки для фонарика.

— Вещи не берем. По фляжке воды и куску хлеба. Идем налегке. Какая дорога?

— Обычная, грунтовая. Но я шел перелесками.

Молодец, подумал Калита. Кое-чему научился. Но хвалить Жору не стал — рано. Это не главное, подумал Калита. А главное сейчас — выяснить, что делал здесь Сидорович. Если это Сидорович, конечно.

И опять было раннее утро. И опять холодная роса

лежала на желтеющей траве. Калита так спешил, что даже позабыл умыться и почистить зубы. Жора брел за ним, как во сне. Он переживал из-за потерянной любви. Юлечка, Юлечка, думал он. Где ты? Неужели обнимаешься с гадким Лыткиным? От этой мысли у Жоры сами собой сжимались огромные кулаки. Убью гада, мечтал он, представляя, как это произойдет. А потом ее, неверную, брошу. Сердце его сладко ныло.

Калита был более прозаичен. Логика, думал он. Логика нарушена! Зачем, спрашивается, Сидоровичу сидеть внутри Сердца Дыры? Ведь он обычный купец! Снабжал сталкеров оружием и боеприпасами. Скупал хабар. И, что самое примечательное, как только открылась Дыра, тут же рванул сюда. Зачем зря рисковать-то? Только разве что он мазохист? Но на мазохиста Иван Каземирович Сидорович не был похож.

Дорога, которая выбежала из хутора, обогнула холм и привела их лесополосе, за которой желтело подсолнечное поле. Поле было заброшенным, и вперемешку с подсолнечником на нем росли сорняки, исторгающие в воздух миллионы летающих семян. От этого казалось, что наступила не осень, а июнь и цветут тополя.

Калита еле растолкал приунывшего Жору, выспрашивая у него дорогу. Жора отвечал односложно, пребывая в прострации.

— О-о-о… — все понял Калита. — Ну-ка, хлебни!

Он заставил Жору выпить самогона.

— Ну, Андрей Павлович… — слабо отбивался Жора, хватая ртом воздух.

— Какой я тебе Андрей Павлович?! Сейчас по голове дам. Закусывай! — и вдобавок заставил проглотить ложку-другую консервированного паштета.

Жора давился, бормотал извинения нес полную околесицу о разбитом сердце. Калита слушал целую минуту.

— Хватит страдать! — приказал он. — Мы в двух шагах от цели, а ты думаешь о бабах!

— Она не баба… — жалобно пробормотал Жора и покраснел.

— Ну ладно, ладно, — смилостивился Калита. — Это я так… пошутил. Показывай, где ты шел?

— Да вот за тем перелеском.

— Идешь за мной шаг в шаг. Смотришь под ноги. Хватит ворон считать!

— Слушаюсь, Андрей Павлович!

— По голове получишь!

Жора только вздохнул:

— Больше не буду…

Поле было бескрайним. Оно загибалось за горизонт. Кое-где торчали купы деревьев — отличное место для засады или наблюдения, подумал Калита и приказал страдающему Жоре не высовываться. Его аромидная форма не адаптировалась к свету местности и больше подходила для болота и летнего леса, а не для осени и степи. Да, собственно, Жора и не рвался. Хорошо еще, что солнце позади нас, думал Калита, разглядывая купы деревьев в бинокль. Если там кто-то есть, пойду и возьму языка.

Но, судя по всему, за перелеском никто не наблюдал. А значит, вояж Жоры в деревню прошел незаметно, если в деревне вообще кто-то есть, рассуждал Калита. Эти его рассуждения были развеяны, когда они прошли километра два и увидели логово Сидоровича. Небольшая деревня лежала возле озера и была скрыта пышной шапкой садов. Место было очень удобным.

Калита опустил бинокль, и они тронулись дальше по хоженой тропинке. И вдруг Жора поведал:

— Я не здесь шел…

— Как «не здесь»? — удивился Калита. — А где?

— А вот там… вдоль озера.

— А что же ты молчишь?! — разозлился Калита.

— Да какая разница, где идти? — беспечно ответил Жора.

— Тебе, может, и все равно, а я еще жить хочу.

— Андрей Павлович!

— Без фанатизма! — напомнил Калита.

— Товарищ командир, в деревне никого не было!

— Это ничего не значит, — наставительно сказал Калита, нагибаясь и рассматривая тропинку.

Жора тоже нагнулся:

— Что там, товарищ командир?

Калита сам не понял, что его насторожило. Он только привычно подал знак «мина» — три поднятых пальца. Жора опасливо посмотрел себе под ноги и на всякий случай отступил назад. Но Калита показывал дальше, туда, где трава склонилась над тропинкой.

— Видишь?

— Нет.

— Да вон же.

Все стебли травы были согнуты под углом, и только один — параллельно земле. Не бог весть какая деталь, но только натренированный глаз Калиты был способен уловить отличие, да и оптика в шлемах помогла. Жора тоже увидел тоненькую проволочку желтого цвета.

— Натовская штучка, — сказал Калита. — У нас такой проволоки не делают, а гранаты наши, РГД-5.

Две РГД-5 не очень искусно были спрятаны в кустах и присыпаны листвой.

— Ерунда, — сделал шаг вперед Жора. — Я их вмиг сниму.

— Стой, где стоишь! — приказал Калита.

— Товарищ командир… Калита… — поправился Жора, — я их сотнями…

— Это не просто растяжка. Это растяжка для идиотов.

— Почему? — удивился Жора и собрался обидеться.

— Потому что ты ее снимешь в два счета. А вон, смотри, кусты акации. Что с ними?

— Вялые, листва пожухла.

— Сколько дней прошло?

— Не меньше трех.

— Правильно. Когда Дыра открылась?

— Примерно дней пять назад.

— Молодец, соображаешь. Здесь под акациями стоит система «охота», а растяжка — приманка для сталкеров. Решит такой сталкер, что умеет снимать растяжки. Снимет и пойдет дальше, а на поляне попадет в систему «охота», которая реагирует только на частоту шагов человека и на его вес. Корова пройдет — не взорвется, коза пройдет — не взорвется. По краям система не срабатывает, пропускает дальше, вглубь себя. А в центре начинают подпрыгивать «мины-лягушки». В таких ловушках целые группы погибали. Поэтому пойдем-ка мы с тобой в обход, через поле, хотя и дольше, и пыльнее. Здоровее будем.