Золотой Стряпчий
Шрифт:
Так вот, Рябого было за что держать на цепи, с моей точки зрения. И, даже если ОГП Корчмаря поработила этого деятеля никаким аболиционизмом в его адрес я не страдал и тем более не наслаждался. Но сам факт порабощения мещанина бандитской группировкой — более чем серьёзное нарушение законов Корифейства. Да и вообще порабощение, кроме отвратного нового Мира Пряного. В Золотом это настолько серьёзно, что банду Корчмаря должна идти воевать дружина корифея, с его козлиной мордой во главе.
Так что смотрел я на толстого и тощего с понятным интересом.
— Должен,
Самое забавное, что в целом — я был с бандюгами согласен. Ограбление — ограблением, но сам факт выслушивания заносчивого и неостановимого трепа Рябого реально заслуживал компенсации. В общем, за то что его. придурка, не убили во время трындежа — и вправду должен. Рябой копошился, явно имея неконструктивные возражения против вполне себе обоснованной позиции, но мой кулак, поднесённый к носу, не только заставил его свести на нём глаза, но и заткнуться. Понятно, что на время, но чудеса и не такие бывают.
— А деньги куда дел? — заинтересовался я.
— Не скажу! — задрал нос Рябой.
— Не скажет, ваше почтенство. И били, и голодом морили — не говорит, — сообщил толстый.
— Хм, — задумался я.
Дело вот в чём: у меня была Динька, которая, теоретически, оператор «ментальной магии» или что-то типа того. По крайней мере усыпить, вызвать непреодолимое желание что-то сделать она, как и фейки в целом, могла. Правда был нюанс, что данная магия была крайне ограничена в плане областей применения. Но, подозреваю, в силу ограниченности носителей, непонимания ими человеков. Так вот, теоретически, используя Диньку, свою подачу энергии и корректировку её действий…
«Не справишься, шебуршень» — вклинился в мой мысленный монолог товарищ мохнатая задница. — «Но интересно» — признал он. — «Я помогу».
Ну и к лучшему, наверное. Так вот, учитывая все существующие нюансы — можно реально воздействовать на сознание. Теоретически. На практике есть такой нюанс, что лезть в мозг владетелю — чёрта с два выйдет. Хотя с помощью Потапа…
«Выйдет» — сообщила медвежатина. — «Но ну-у-удно, до-о-олго и лениво. Проще голову оторвать, или победить, а потом…»
— Трахнуть, сожрать и обоссать.
«Наоборот!»
— И обоссаное жрать? — ехидно поинтересовался я.
«Хр-р-р… Отмыть можно!»
В общем — и с Потапом не выйдет с владетелями. С одарёнными — выйдет, вне зависимости от могущественности (хотя последнее — не факт, насколько мне известно с могущественными одарёнными фейки не сталкивались, но средним, даже средне-сильным — заплетали мозг только в путь). Ну и с простыми людьми тоже получится. Просто дело в том, что мозги можно банально сжечь к чертям, или ещё какую-то гадость учинить. А у меня под рукой не было одарённого или простого человека, на котором я был морально готов тренироваться таким образом. Всё же это… ну как-то пострашнее прямого убийства, по крайней мере в моей оценочной шкале.
И вот есть Рябой, которого ни черта не жалко, потому что засранец и гад такой, что
— Значит так… молодцы, — нашёл я нейтральную формулировку, обращаясь к парочке противоправных деятелей. — Сейчас мы пойдём в малый храм Пантеона, ближайший. Есть такой в округе?
— Есть, как не быть.
— Вот там, мне этот, — потряс я этим, — Под клятвой богам и свидетельством жреца сообщит, что мне потребно.
— Не буду! — хамски пискнул упорствующий Рябой.
— Да-а-а? — ласково поднёс я лицо трепача к своей пасти. — Не будешь, говоришь?
— Нет… — обречённо пискнул придурок. перестав разглядывать мои клычищщи и зажмурившись.
— Молодцы! — весело я обратился к бандюгам. — Давайте отрежем Рябому ногу. Или две: рассчитываться с вами за ущерб ему это не помешает. А я — получу компенсацию, зажарю его ходилки в пряных травах и сожру на ужин, — радостно поклацал челюстями я.
— Так нельзя… — тихо пискнул Рябой, зеленея.
— А давай проверим, — внёс конструктивное предложение я, ухватив удерживаемого за шкирку придурка второй лапой за бедро.
И стал давить, медленно не неотвратимо. Понятно что мне нахрен ходилка придурка не нужна, но… Как мера воздействия — самое то. Помучаю чуток, если упрётся насмерть — подключу Диньку и по своему вопросу. Попробую, может и выйдет.
Но упираться насмерть Рябой не стал. Поныл, подёргался, позыркал на мою радостно оскалившуюся пасть. Посмотрел на негромко переговаривающихся толстого и тощего, не скрываясь поспоривших на несколько купров на тему: оторвётся ли штанина вместе с ногой, или останется. Удовлетворится ли его почтенство одной ходилкой, или оборвёт к чертям обе. Аргументация тощего в связи с последним искренне радовала:
— Он, эта, вона какой огромный! Маловато ему будет одного тощего окорока на ужин-то! — уверенно задвигал тощий.
В общем, насладившись болью в бедре, послушав беседы и полюбовавшись красивым мной, Рябой таки «сломался». Пустил соплю, слезу и заголосил белугой:
— Сделаю, скажу я! Оставьте ногу!
— Одну? — уточнил я.
— Обе!!! — завизжал Рябой.
— Ладно, оставлю тебе обе ногу, — щедро предложил я. — Цепь с него снимите, — бросил я бандюгам. — И ведите к храму, — сообщил после снятия кандалов.
Парочка потопала впереди, указывая дорогу, я тащил гавнюка за шкирку, поражаясь прочности одежды — я уже раз десять думал, что к чертям оторву воротник, а он держится! А Рябой нудел под нос про «произвол» и «попрание законов корифейских», прям сердце радовалось. Так что после того, как мы уже топали по улице, заприметил я пару стражей, что-то типа патруля неподалёку, да и окликнул толстого и тощего.
— Молодцы, постойте в сторонке пару минут.
— А что… — начал было тощий, но был перебит толстым.