Золотой век
Шрифт:
На разные темные дела и на подлости Михайло Волков был изобретателен… Волков, по приезде в Крым, остановился в татарской деревушке, невдалеке от Ялты, а также и от дома Серебрякова, которому он причинил такое большое несчастье.
Случай привел Волкова на то место на берегу моря, где любил гулять обыкновенно Серебряков.
Серебряков сидел, как-то задумавшись, на самом берегу моря и смотрел на его синие вздымавшиеся и опускавшиеся волны.
Был конец апреля, и погода стояла очаровательная,
Легкий ветерок подувал с моря и несколько освежал воздух. Волкову надо было что-то спросить, и он подошел к Серебрякову, сидевшему к нему спиною.
— Дозвольте спросить, государь мой, — проговорил Волков.
Серебряков быстро повернулся к нему, и невольный крик вырвался из его груди: он сразу узнал своего злейшего врага.
А Волков не узнал Серебрякова: десять лет много изменили Серебрякова, он был страшно худ и бледен.
За последнее время бедняга опять стал прихварывать; теперь уже и благодатный климат юга мало приносил ему пользы; недуг его был неизлечим.
— Что вы, государь мой, так вскрикнули? Или я вас напугал? — с удивлением спросил Волков.
— Ты… ты… не узнал меня… не узнал?
— Да, я впервые тебя вижу.
Волков с вежливого «вы» перешел на «ты» с Серебряковым.
— А не узнал… и не мудрено… десять лет немало времени.
— Да кто же ты?..
— А ты вглядись в меня, злодей, может, и узнаешь… узнаешь…
Бедняга Серебряков просто задыхался от волнения и от наплыва воспоминаний, тех несчастий, которые пришлось ему перенести благодаря Волкову.
— Да ты уж никак ругаться начинаешь. Даю тебе совет говорить со мною вежливо, а то вот эта штука научит тебя вежливости, — спокойно проговорив эти слова, Волков вынул из кармана небольшой пистолет и взвел курок.
— Убить меня хочешь, разбойник, доконать…
— Зачем убивать, это только для острастки, — ответил он, — разве ты меня знаешь?
— К своему несчастью, знаю, что ты есть за человек… Недаром и прозвище ты носишь звериное…
— Вот как, ты даже знаешь и мою фамилию. Кто же ты, скажи на милость?
— Узнай же, злодей, свою жертву… Я — Сергей Серебряков.
— Как ты, ты…
На Волкова от удивления нашел столбняк, он не мог выговорить слова.
— Что… что… дивуешься?
— Я… я считал тебя…
— Умершим? Меня теперь все, все считают похороненным… А кто меня похоронил, кто виновник моего несчастья… ты и твой сообщник Потемкин. Вы погубили меня, продали в рабство… Боже, что я перенес, что вытерпел…
Бедняга Серебряков закрыл лицо руками; тяжело было ему это воспоминание…
— Что же, я… я не оправдываюсь… я большой перед тобой виновник… Но есть еще больше меня виновник, это Потемкин, а я только его орудие… Зла против
— Жалеешь! И ты смеешь это говорить?..
— Не веришь? А я повторяю, мне жаль тебя. И я готов дать тебе удовлетворение, какое ты пожелаешь.
— Что значат все удовлетворения перед тем, что я вытерпел, какие страдания перенес!..
— Знаю… но виновником твоего несчастья, повторяю, не считай меня одного, Потемкин, — вот твой враг…
— И Потемкин, и ты… вы оба разбили мою жизнь.
— Я и предлагаю, господин Серебряков, тебе удовлетворение такое, какое ты хочешь…
— Ступай… оставь меня, злой человек… Мне ничего не надо… Ступай…
— Нет, нет, я так не уйду. Я должен загладить перед тобою свои проступки… Я хочу, чтобы ты протянул мне руку примирения, — с напускным чувством проговорил Волков, а, может, ему и на самом деле стало жаль несчастного Серебрякова.
— Ты этого никогда не дождешься…
— Господин Серебряков, ты христианин. Бог заповедал нам прощать и лютейшим врагам.
— Замолчи, тебе ли наставления говорить… Ты существуешь на свете для одной злобы и преступления. Оставь же, говорю, меня, — твое присутствие раздражает меня. И один взгляд на тебя приносит мне сердечную боль… Уйди!..
— Нет, я не уйду, не объяснившись с тобою.
— Какие между нами могут быть объяснения… Ну, если ты не хочешь оставить меня, то я сам уйду, — проговорив эти слова, Серебряков встал и направился по дороге к своему дому; а ему навстречу шла его жена, красавица Ольга.
XXXV
— Ольга, ты пришла вовремя: скажи этому человеку, чтобы он меня оставил, иначе я не отвечаю за себя, — дрожащим от сильного волнения голосом проговорил Серебряков, показывая на Михайлу Волкова.
— Успокойся, Сергей… Ты так возбужден, что с тобой, милый? — подходя к мужу, участливо промолвила молодая женщина.
— Этот человек — злейший мой враг. Он причинил мне столько зла. Он продал меня в рабство, он все у меня отнял и теперь смеет предлагать мне, чтобы я с ним примирился. Сама суди, Ольга, разве примирение между мною и им возможно?..
— Так это вы занимаетесь торговлей «живым товаром», вы продали моего мужа в неволю? — спросила у Волкова голосом, полным презрения, красавица Ольга.
— А он ваш муж? — прежде чем ответить, спросил у молодой женщины Волков.
— Ну, да… Это я уже сказала.
— Счастливец!
— Что вы говорите? — с негодованием воскликнула Ольга.
— Я называю, сударыня, вашего мужа счастливым, — совершенно невозмутимо проговорил Волков.