Золотой вепрь

Русанов Владислав Адольфович

Парни переглянулись и со всех ног кинулись к сторожке, венцы которой уже начинали разбирать их товарищи.

Первых дроу они увидели лишь после полудня.

Уже убрались восвояси шесть из десяти возов с ранеными – генерал все-таки отослал самых тяжелых; уже выстроили две нескладные загородки, направленные углом на север, наподобие флешей, по обе стороны моста; уже Тер-Ахар расшатал вторую опору (па2рную той, что грозила обрушиться сама) – на самый крайний случай они все же решили обрушить мост.

Внимательно

осматривающий противоположный берег Витторино подал сигнал тревоги. То есть попросту погромче крикнул:

– Началося, кажись!

Кир поднял голову.

Из перелеска, раскинувшегося по краю поймы, выныривали нескладные силуэты – маленькие, круглоголовые, с неестественно большими ступнями.

Пять, десять, двадцать, полсотни…

Карлики не соблюдали никакого строя, плевали на боевой дозор или походное охранение. Дети дикой природы, они были каждый сам себе и дозор, и охранение.

Белый вскарабкался на сруб, прикрыл глаза ладонью, будто бы от солнца, хотя погода стояла пасмурная и туманная.

– Клан Остролиста!

– А нам не один… энтого… хрен? – полез пятерней в затылок Почечуй.

– Они не очень настырные. Если сразу в лоб не возьмут, то уйдут, – пояснил Белый.

– Сколько же их… – протянул Вензольо. Его голос дрожал от тщательно скрываемого страха.

А из подлеска выходили новые и новые десятки остроухих. Их прически украшали сложные уборы из орлиных перьев, лица покрывали белые и черные полосы.

– Клан Граба! – Белый указал на кучку воинов-дроу во главе с вождем, у которого на голове красовались рога молодого оленя.

– А эти чем славны? – поинтересовался Антоло с таким искренним любопытством, словно сидел на лекции в родном университете, а вовсе не стоял на пороге смерти.

– Самый южный клан. Вообще-то они мирные, – ответил Белый.

– Ага! Только сегодня встали не с той ноги! – ухмыльнулся Шпень.

– Клан Горной Сосны!

Пожалуй, не меньше сотни карликов, раскрашенных довольно необычно: лица измазаны красной глиной, и лишь вокруг глаз белые пятна.

– Плохо, очень плохо… – Белый ссутулился, словно кот перед прыжком.

– Почему плохо? – деловито спросила Пустельга.

– Клан Горной Сосны ближе всех стоит к жрецам Золотого Вепря.

– И что с того? – глуповато улыбнулся Шпень.

– Они отчаянные… – Белый, казалось, с трудом подбирал слова, хотя человеческой речью владел в совершенстве, а если и коверкал сложные слова, то самую малость. – Для них нет ничего, кроме служения Золотому Вепрю…

– Фанатики, что ли? – вмешался Антоло.

– Да! Точно! Жрецы Вепря постоянно нуждаются в жертвах. Наше божество – это не ваш Триединый, строгий, но всепрощающий. Воины Горной Сосны эти жертвы добывают.

– А как… – Кир хотел спросить, как именно устраивают жертвоприношения дроу, но Лопата перебил его, разве что локтем не оттолкнул:

– Кулака будить надо!

– Зачем? – прищурилась Пустельга.

– Как это – «зачем»? Сказать…

– Что

мы, маленькие? Сами не справимся?

– Нет, ну…

– Так справимся или нет?

– Справимся.

– Так и нечего языком без толку молоть! Пусть отдыхает! А вы все живо за бревна!

Наемники повиновались. Вообще-то право Пустельги командовать взрослыми бородатыми мужиками никто и не оспаривал никогда. Может. Заслужила.

Только Почечуй прокряхтел на ходу:

– Обидитша командир… Как ешть, обидитша, што… энтого… не пожвали…

В укрытии лежали заранее приготовленные арбалеты и хороший запас болтов.

Шпень оглядел их недоверчиво – охотники в лесах Северной Сасандры не слишком жаловали арбалеты, предпочитая дальнобойные и скорострельные луки. Возразить трудно, но рекрутов в армии тяжелее учить стрельбе из лука, а потому большинство армейских частей империи вооружались простыми и надежными самострелами. С луками ходили лишь вольнонаемные следопыты.

– Ну, держитесь, братцы, сейчас начнется! – Лопата выглянул поверх бревна.

Кир присел около запасного арбалета, взял в правую руку «козью ногу». [42] Он нисколько не переоценивал свои способности. Из десяти болтов в цель укладывал не больше пяти. Вот дойдет дело до рукопашной, тогда посмотрим. Антоло присел рядом. Он тоже никудышный стрелок. Даже старому Почечую в подметки не годится, не говоря уже о Кольце или Витторино.

– Ждем, не высовываемся! – негромко распорядилась Пустельга. – Пускай скучкуются на мосту.

42

«Козья нога» – приспособление для натяжения дуги арбалета.

Дроу неспешно двигались к реке. Передние с любопытством вытягивали шеи. Несколько карликов, наряженных пышнее прочих и раскрашенных более ярко, шли отдельно, лениво переговариваясь. Вожди, понял Кир. Клановые, избираемые пожизненно, или просто военные, принимающие командование на время очистки предгорий от людских поселений.

Сколько же остроухих всего?

– Мне кажется, не меньше тысячи, – непослушными губами проговорил табалец. Похоже, последний вопрос Кир высказал вслух.

– Ерунда! – повернулась Пустельга. – Не больше четырех сотен. Панику мне не разводить!

Она окинула взглядом свое невеликое воинство.

– Стрелять только по команде!

Антоло кивнул. Как будто он собрался стрелять! Спору нет, заряжать арбалеты тоже нужно умение, но все же главная ответственность не на них.

– Страшно, Студент? – не удержался, чтоб не съязвить, Кирсьен.

– Страшно, – честно ответил табалец.

Гвардейцу стало стыдно. Он вымолвил через силу:

– Мне тоже.

– Страх – это правильно, – негромко сказал Тер-Ахар. – Кто не ведает страха, погибает в первой стычке. Но дрожать все-таки не надо.