Золотые камни
Шрифт:
Сет тоже смотрел на него, но с любопытством и усмешкой. Как голодный удав на жирного кролика.
— Вставайте, неано, — велел он отрывисто. — Поборите слабость и боль!
Стиснув зубы, Брентер поднялся на ноги. Голова кружилась, в висках стучала кровь, а к горлу подступила гадкая тошнота. Император Сет Ариас был его врагом и соперником, поэтому о слабостях Брентера никогда не должен узнать.
— Вы породили пищу для размышлений у западных сплетников, — радостно сообщил Сет. — Что будете с этим делать?
Брентер
— При любой возможности я проявлю себя лучшим образом.
— У вас есть такая возможность, — вкрадчиво произнес император.
Время в зале остановилось, пространство стало вязким, как застоявшаяся болотная вода. Брентер пытался не бояться, но это не помешало Сету одарить его очередной противной улыбкой.
— Дело вот, в чем, дорогой неано Брентер, — доверительным и добрым голосом начал Сет. — Младшая дочь северного листара сбежала из родового поместья к аранийскому мальчишке.
— Незнатному? — случайно вырвалось.
— Это не имеет значения. Она сбежала с врагом, пусть даже не желающим Фиаламу никакого зла.
Брентер молча кивнул. Он твердо знал железное правило Фиалама: войны с Аранией никогда не прекратятся. И те, и другие желают расширить границы, и ни на чьей стороне правды нет. Пройдут долгие кватрионы, каждый из которых в сто сорок четыре года длиной, а войны сохранятся, как доказательство жизни этого мира.
Вместо ответа он лишь коротко вздохнул и вопросительно посмотрел на своего государя.
— Северный листар, Ганс Дальгор, слишком стар и немощен, а его сын — молод и неопытен, — продолжал император. — Их благородные подданные считают ситуацию слишком скользкой, чтобы вмешиваться. Но все усугубилось тем, что единоутробный брат этого мальчишки — внук Ганса.
— О да, — Брентер выжал неестественную улыбку. — Понимаю. Семейные связи листаров запутаны и сложны.
Император поморщился с недовольством и брезгливостью.
— Дальгоры вообще слишком тепло относятся к мирным аранийцам. Это создает проблемы.
— Согласен, — поддакнул Брентер, пока император не перешел на тему супружеских измен и незаконнорожденных детей.
— Другим аранийцам это родство понравилось еще меньше, чем нам с вами. Они захватили Эльзу Дальгор с ее женихом и малолетнего Стефана Брота — ее же племянника. Продали сару в рабство. Вам предстоит отправиться в аранийские земли, неано Райтон, и освободить их.
Брентер быстро кивнул, сразу понимая, что отказаться от приказа не выйдет. Хватает и того, что император относится к нему очень скептически, раз не поленился послать на верную смерть. Старый Ганс всю жизнь до появления Миритов рыбачил и охотился, он несведущ в военном деле, а вот Брентер Райтон воевал с аранийцами едва зародилось государство Фиалам.
Поэтому с него и спрос больше.
— Что я должен сделать после этого? — спросил Брентер как можно невозмутимее.
— Постарайтесь
— Хорошо, — ответ прозвучал коротко и отрывисто. — Будет исполнено, Ваше Величество.
Что именно будет исполнено, он не знал, но догадывался. Обычно такие храбрые спасатели умирают в бою или на плахе. Именно на это рассчитывал подлый император, и больше ни на что.
Брентер прямо посмотрел в синие глаза императора, наполненные подлым смехом, и отвесил короткий поклон — единственный возможный достойный ответ, который он мог дать.
— Я сделаю все, Ваше Величество, — ответил Повелитель Смерти, и его голос прозвучал легко, решительно, твердо.
Глава 14. Спасительные беседы
Ольма знала, что магия Повелительниц Жизни и Анваров очень схожа. Но если последние могли только возвращать умерших к жизни, то она могла увести невинные души в Живой Лес. Некоторые подозревали, что это свойство имеют женщины из семьи Анваров. Возможно, поэтому от бедной Фатьмы решили избавиться.
Императрица Фиалама не винила бедняжку в мужеубийстве.
Если собака сбесится и нападет на прохожего, ее лучше убить. А чем лучше человек, потерявший рассудок и ставший опасным для окружающих? Разве что титулом. Но не стоит забывать, что благородный Амон Мелек был титулован именно за счет своего брака с Фатьмой.
Сразу на следующий день после суда Ольма пыталась поговорить о приговоре с мужем, но тот лишь небрежно махнул рукой.
— Неанита, эта женщина сама приговорила себя к смерти.
— Но она же не знала о возможности изгнания или крупного штрафа…
— Какое несчастье! — кинул с презрением Сет. — Ей следовало разбираться в этом вопросе лучше!
Его лицо настолько исказила ненависть, что Ольма в ужасе отшатнулась от мужа.
За высокими и крепкими стенами дворца дул холодный ветер, играясь со снежной пылью. Над Ветой нависли серые небеса — это Творец скорбел и хмурился из-за убиваемых ежедневно людей. Неважно, как они умирали — на плахе ли, в своих ли домах, а может в боях и походах. Но смерти оставались смертями, и совершали их как простые люди, так и маги.
Совсем скоро живот Ольмы начнет увеличиваться. Она знала это и чуть-чуть боялась попадаться на глаза зловредной Адене Аллен. А тут еще и эта страшная казнь, которую Сет называет добровольным выбором.
Слуги подали завтрак. Мягкий хлеб и соленый сыр. Молодое вино. Питье Ольмы разбавили водой — считалось, что если младенец в утробе употребит вместе с матерью хоть каплю чистого вина, то обязательно станет пьяницей. Пока Ольма ела, старалась не смотреть на молчаливого мужа, и уж тем более не говорить с ним.