Золотые колдуны

Джентл Мэри

Над Ширия-Шенином витал дух Пустоши, и на меня нахлынуло то, что я узнала про воспоминания о прошлом.

На восьмой неделе орвенты наступила легкая оттепель, прервавшая всякую связь и задержавшая меня в Бет'ру-элен. Реки вышли из берегов, а дороги стали непроходимыми. Это длилось до десятой недели орвенты, и лишь потом земля достаточно просохла, чтобы можно было возобновить поездки.

Я все время добавляла заполненные от руки листы к своему отчету. Трудно было побудить ортеанцев к тому, чтобы они официально воспринимали Доминион. Отдельные лица можно

было в этом убедить, но в целом реакция выглядела различной: от признавшейся Рурик родственности рас до камней, которые анонимно швыряли в меня с соседних улиц. Однако никто не изъявил готовности к тому, чтобы заявить о единой по отношению к нему политике, о чем бы я могла сообщить Земле.

Ветры подули с юга, и воздух стал теплее. Я ехала верхом по вездесущей грязи обратно в Ширия-Шенин. Со мной был Родион. Заросли ханелиса, бывшие всю зиму черными, покрылись густым облаком небольших ярко-красных цветков. Мшистая трава избавилась от своего метрового бурого вида и пошла в рост новыми, серо-зелеными весенними побегами. Мухи кекри, собираясь в стаи, издавали звуки настолько высотой частоты, что от них, казалось, могло лопнуть стекло. Прорытые террасы и склоны вокруг города были сплошь покрыты свежей растительностью.

В воздухе носилось ожидание.

— Дуинед желает достигнуть договоренности. — Родион сидел за моим письменным столом и изучал пачку писем. — Это человек с нижней реки, он хотел бы побеседовать о торговле.

— Она принесет ему большой доход. Назначь встречу на пятый день. Что еще?

На меня коротко взглянули желто-коричневые глаза.

— Снова Берун н'ри н'сут Сарсиан.

— Чего она хочет?

— Она, конечно, хочет стать вашей арикей. — Аширен ухмыльнулся. — Ведь вы не станете обижаться на того, кто любопытен, С'арант.

— Разве?

— Здесь еще что-то. — Ке быстро прочел. — Записка от т'ана Халтерна, отправлена сегодня в полдень. Встреча в зале у Андрете… У них есть какие-то сведения о новом Т'Ан Мелкати.

Зал оказался очень большим, стены его были сложены из кирпича, покрытого желтой глазурью. Низкий потолок подпирал двойной ряд раздвоенных колонн. На ромбовидных окнах висели шторы из серебряных дисков на ниточках, которые, вращаясь, сверкали на весеннем солнце.

Снаружи еще было сыро, и геометрически правильный рисунок покрывавшей пол плитки был затоптан грязными шестипалыми следами. На дверях висели портьеры из серебристого жемчуга, раздвинутые в стороны и подвязанные к пилястрам, чтобы оставались свободными проходы.

На возвышении возле одной стороны зала стоял мягкий стул без спинки. Стена позади меня была расписана спиралевидными символами Богини. Зал заполнялся представителями та'адура и такширие, однако возвышение пока оставалось пустым.

Родиона как всегда не было рядом. Я не могла обнаружить ни Халтерна, ни Рурик, а потому радовалась каждому знакомому лицу, какое замечала.

— Т'ан Бродин.

— Кристи. Значит, вы уже слышали новость? — Он отошел в сторону, чтобы пропустить нескольких т'анов.

— Мелкатийцы выбрали себе нового Т'Ана,

да, слышала. И нам уже известно, кто это?

— Нет, это держится в секрете, пока о том не объявит Корона. — Он пожал плечами. — Лично я предположил бы, что это кто-нибудь, кто так же родом из телестре СуБаннасен.

Такая информация мне не нравилась.

— Неужели это Ореин Орландис?

— Сомневаюсь… — он не договорил. — Вот они идут.

Мое постоянное место возле одной из колонн позволяло мне хорошо видеть заполненное теперь возвышение. Там стояли Андрете, Сутафиори и многие члены такширие. Один из стражников Короны ударил по натянутой на раму барабанной коже, и все разговоры прекратились.

— Выслушайте меня! — Голос Сутафиори легко доносился до самого дальнего угла зала. — Я созвала вас, представляющих Сто Тысяч. Итак, слушайте, что я объявлю вам, и передайте это известие дальше. Выбрана Т'Ан Мелкати.

Барабан прогремел еще раз и смолк.

— Символ Мелкати возвращен из телестре СуБаннасен. — Ореин Орландис выступил вперед с простой серебряной диадемой в руках и передал ее Короне.

— Призвана для Мелкати, названа с'анами телестре амари Рурик Орландис, — возвестила Сутафиори.

— Что? — спросил Бродин, и присутствовавшая в его поведении обычная уверенность, казалась, исчезла.

— Рурик? — Я была обескуражена. — Боже, я знала, что она назовет имя Орландис, но… О, боже!

Первое волнение, выразившееся в общем гуле, перешло в отдельные шипящие звуки и хлопки, представляющие собой у ортеанцев аплодисменты.

Потом я увидела Рурик, которая шла, высоко подняв свою темную голову и расправив плечи, покрытые мантильей цвета ночной синевы. На поясе ее висел один-единственный клинок харура. Та'адур и такширие отступили в сторону, и она осталась перед Сутафиори одна.

— Амари Рурик Орландис, — официально обратилась к ней Сутафиори, — принимаете ли вы названную должность?

— Я принимаю должность Т'Ан Мелкати и одновременно слагаю с себя все прочие, какие занимала до сих пор. — В ее голосе не чувствовалось никакого волнения.

— Амари Рурик Орландис, Т'Ан Мелкати, — подчеркнуто сказала Сутафиори. — Именем силы земли, в которую мы все возвращаемся, именем силы огня и воды, через которые все мы должны пройти, прошу вас принять этот внешний символ телестре Мелкати и тщательно его сохранить. Их родственники есть ваши родственники, их желания есть ваши желания, их благополучие есть ваше благополучие.

— Я принимаю его и беру под свою защиту и ответственность, — ответила Рурик, — и буду хранить землю, как руку Богини. Я буду относится к каждой телестре так, как если бы она была моей собственной. Это должно продолжаться, пока не будет отменено со стороны с'ан телестре. Так должно быть вашим именем.

— Вашим именем, — сказала Корона и надела серебряную диадему на голову темнокожей женщины. Она попала на свет и засверкала на темной гриве, как звезда.

Спустя некоторое время, уже во время праздника, я получила, наконец, возможность поговорить с Рурик.