Золотые ласточки Картье
Шрифт:
Ему поверили.
– Почему я тогда промолчала? – Маргоша нервно дернула плечом. – Все просто… Знаешь, сперва я не придала значения такой ерунде, да и… Никогда-то ее и не любила.
– Почему?
– А за что мне ее любить? За что мне вообще любить кого бы то ни было? Сам подумай. Я из небогатой семьи. В жизни сама пробиваюсь, оттого и характер паскудный.
– Паскудный характер у тебя сам по себе, безотносительно…
– Ну да, – не стала спорить она. – Не всем же быть ангелочками, как эта ваша… Ни рожи, ни кожи, а туда же… Все хвостом ходили… Кобели несчастные.
– А
– Да. У меня ж характер паскудный. И самолюбие. Поэтому… Умерла она, и леший с ней.
Маргоша сказала это вполне искренне.
– И что изменилось?
Он не признался, нет, он и не собирался признаваться, но Маргоше этого не требовалось.
– Все изменилось, – она встала спиной к парапету, опираясь на него. А ведь пытается произвести впечатление, не потому, что он ей нужен – отнюдь, с ее точки зрения, он неудачник, – но привычка впечатлять всегда и всех въелась в кровь. – Мне нужен Васька.
– Почему не Стас?
– Потому что, во-первых, Стас умен, а от слишком умного мужа одни неприятности, во-вторых, Стас злопамятен. Его можно раскрутить на койку, а я хочу большего.
Колечка на палец и штампа в паспорте?
– Я уже не молода, дорогой, – Маргоша разглядывала собственные ногти, длинные и заточенные остро, покрытые красным лаком. – И тебе ли говорить, что с возрастом только вино становится дороже… Васька – мой последний шанс устроиться в этой жизни.
– А то ты до сих пор неустроенная?
– Устроенная, – согласилась Маргоша, – вот только… недоустроенная. И да, нищета мне не грозит, но… Я хочу красивой жизни. Я ее заслужила.
Интересно, чем? Стервозностью своей? Упорством, которое порой казалось фанатичным… Тем, что не упускала шанса, даже крошечного? И всегда добивалась желаемого?
– Чего ты от меня хочешь? – поинтересовался человек, разглядывая старую знакомую с новым интересом.
Стареет. И волосы небось красит, поскольку брюнетки южных кровей, которых в Маргоше изрядно, склонны к ранней седине. Смуглая. Смуглота от природы, но поддерживается регулярным посещением солярия… Косметолог наверняка модный и дорогой, а еще умелый, оттого и кожа Маргошина выглядит гладкой. Морщины? Это из другой жизни, до которой, впрочем, не так и много осталось.
– Хочу, чтобы ты мне помог.
– Как? В постель Васькину ты и без моей помощи влезешь.
– В постель – да, но постели мало. А как… Придумай. Поговорите с Васькой… Расскажи ему, до чего тяжело мне жилось… и живется…
– О да, жемчуг мелковат.
– Смеешься?
– Ничуть.
Над ней опасно смеяться, смеха Маргоша точно не простит. Она и сейчас смотрит со злым прищуром, губы поджала, и морщины таки прорезались на идеальной коже.
– Расскажи, – с нажимом попросила она. – Или расскажу я… Как ты думаешь, Васька будет благодарен?
Будет.
Это плохо… Очень-очень плохо. Васька – не полиция, которой дела нет до той давней истории, позабытой, похороненной в архивах.
– Хорошо, – согласился человек, надеясь, что голос его звучит ровно. – Я тебе помогу… Исключительно затем, чтобы ты своими фантазиями мне жизнь не испортила.
– Фантазиями?
– Прекрати.
– Иначе что? Если думаешь, что и меня убьешь, – Маргоша встала на цыпочки, дохнула в ухо тяжелым запахом духов, – то подкорректируй планы. Меня убивать нельзя… Если тронешь, то Машка передаст Ваське некое письмецо… Не думай, что оно здесь. Она спрятала. Машка дура, но исполнительная.
Что ж, тогда придется убить двоих.
Против Машки человек ничего не имел, но рисковать он не станет. Интересно, письмо это существует в природе, или Маргоша его выдумала? Если существует, Машка наверняка спрятала его надежно, так надежно, что посторонний человек не найдет. И сказать никому не сказала. Машка, невзирая на всю свою глупость, секреты хранить умела.
Жаль будет ее убивать. Или нет?
Человек представил, как тонкий капроновый шнур впивается в рыхлую шею…
Маргоша исчезла на десятый день, когда Софья почти уже решила, что в целом на вилле «Белый конь» ей нравится. А что, чем не санаторий?
Тихо. Спокойно. Кормят пять раз на дню… Конечно, можно и меньше, но если кормят и вкусно, то почему бы и нет? Софья никогда не страдала излишним весом. Она быстро привыкла к неторопливой местной жизни. Поздние пробуждения и тишина, которую нарушает лишь стрекот кузнечиков за окном. И само это окно, скрытое белым тюлем. Поздний завтрак в компании Машки…
Лялька, которая если и появлялась, то лишь затем, чтобы схватить что-либо со стола. Иногда присутствовал Пашка, взявший за обыкновение рассказывать странные и, как Софья подозревала, выдуманные истории из жизни бизнесменов средней руки. Порой к завтраку присоединялся Толик, вечно хмурый и явно чем-то недовольный. Артем если и заглядывал, то лишь затем, чтобы поинтересоваться, где хозяева. Софья не знала. Хозяев она не видела и по этому поводу не огорчалась.
В библиотеке, огромной и несколько пыльной, где в массивных старых шкафах скрывались книги, самые разнообразные, от любовных романов до фармакологических справочников, Софья устраивалась с книгой у окна или выходила на террасу, если та была свободна. По негласной договоренности Маргоша и Ника Софьи сторонились, она и сама не искала компании, радуясь одиночеству и свободе.
После обеда, обязательного для всех, но проходившего в молчании – Маргоша и Ника старательно игнорировали друг друга, Машка ела, Лялька мечтала, – Софья отправлялась гулять. Она успела изучить окрестности виллы, убедившись, что лес не так уж далек и неряшлив, каковым выглядит, что по другую сторону дома имеется небольшое, но весьма живописного вида озерцо, что если пойти по тропе, то можно дойти до деревни…
В самой деревне не было ничего интересного, но Софья вдруг полюбила здесь гулять. Она прохаживалась, прихватив с собой полотняную сумку, Лялькой подаренную, и от этих прогулок в тишине получала преогромное удовольствие.