Золотые века [Рассказы]
Шрифт:
Таким образом, заговор самоубийц превратился в подготовку театральной сцены. Просто исчезнуть с лица земли оказалось недостаточно. Надо было унести с собой какую-то частицу чувственного мира и создать повод для воспоминаний. Их договор заключался в следующем: каждый по отдельности должен был придумать способ сохранить навеки память о своей гибели. Потом они все втроем выберут войну, заведомо проигранную, уйдут на фронт и погибнут там в пылу сражения. Войну следовало выбрать безнадежно проигранную — таково было главное условие.
— Это наше право, — сказал первый.
— Это наш долг, — добавил третий.
— Это будет красиво, — вздохнул второй.
С
— Господа, на Кубе взорвался броненосец „Мэн“ [41] .
Война между Соединенными Штатами Америки и Испанской империей неизбежна. Другого заведомого поражения нечего и искать. Америка против могучей Испанской империи — это же бред.
Каждый тут же посвятил других в свои планы. Третий показал написанную им книгу. В ней не было сюжета, она представляла собой подробное описание трехсот шестидесяти четырех сумеречных часов. Все они были одинаковы, и все отличались друг от друга. Остальные двое прочитали книгу. Первый разрыдался, а второй не мог выразить переполнявшие его чувства даже слезами.
41
Взрыв американского броненосца „ Мэн“ у берегов Кубы 15 апреля 1898 г. послужил поводом к началу войны между США и Испанией, в которой Испания потерпела поражение и потеряла Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины.
— Это великолепно, — сказали оба, — твое произведение поразительно точно и уникально.
— Вот именно, — сказал третий. — Я собираюсь послать его пяти самым лучшим писателям нашей страны вместе с запиской, в которой попрошу их взять на себя обязательство перед лицом нотариуса, пользующегося полным моим доверием, сжечь свой экземпляр, сразу после того как он будет прочитан. Эта книга исчезнет вместе со мной. Я стану для них наслаждением и болью.
Второй не обладал таким воображением. Он пошел по более прозаическому пути и просто продал все свое имущество. На всю эту огромную сумму он купил самый крупный алмаз нашей планеты, которым владел маленький индийский царек. Потом второй приказал распилить камень на куски и зашить их внутрь своего тела.
— Все это богатство исчезнет на поле боя, — сказал он после операции, раскинув руки в стороны, как делают, чтобы показать подкладку пальто. — Я надеюсь, что какой-нибудь пушечный залп разбросает по всем уголкам Кубы такие крошечные осколки алмаза, что он не пригодится даже археологам будущего, ибо не имеет права на существование.
Первый обещал раскрыть свой замысел во время следующей встречи. Горя желанием узнать его план, второй и третий явились на небольшой луг, окруженный дубовой рощей, которая имела форму полумесяца. Свет чуть брезжил, туман рассеивался, и вороны каркали.
— Вы будете моими секундантами, — сказал
Через несколько минут на лугу появился австриец благородных кровей и консул Португалии, который был его секундантом. Драться они собирались на шпагах и до смерти. Противники скрестили шпаги — на фоне рассвета сцена казалась нарисованной маслом на холсте. Естественно, первый с легкостью одолел противника. Очутившись на земле, побежденный подставил свою шею с выдержкой опытного гладиатора.
— Убейте меня, — потребовал он. — Моя жизнь принадлежит вам.
— И я принимаю ее, — сказал первый. — Я убью вас, но не сейчас.
Он обернулся к португальскому консулу:
— Я надеюсь, что вы сумеете выполнить свою роль: я требую, чтобы этот человек совершил самоубийство в тот день, когда станет известно о моей смерти. Вы были его секундантом, и с этого момента на вас лежит ответственность за то, чтобы все пункты нашего договора были выполнены.
— Вы отдаете себе отчет в том, что этот человек — наследник короны, и его преждевременная смерть повлечет за собой войну на Балканах или даже на всем континенте? — предупредил его португалец, указывая пальцем на распростертое на земле тело.
— Я все понимаю, и таково мое желание.
Консул Португалии вытянулся почти по стойке „смирно“ и произнес:
— Я был свидетелем дуэли и принимаю на себя это обязательство. Если у него не хватит духу сдержать слово, я пересеку всю Европу, чтобы покончить с ним вот этими руками, вооруженными пистолетом или револьвером.
Теперь им оставалось только пойти на войну добровольцами. Подобное желание людей такого уровня, вероятно, показалось бы властям слишком экстравагантным и не было бы удовлетворено, но они были слишком известными личностями и администрация не могла им отказать. Их принял человек в гражданском, занимавший какую-то высокую и таинственную должность. Его маленькие глазки прятались под нависшими над ними пушистыми бровями. Он был вежлив, как библиотекарь, и разговаривал бы точно так же с тремя пингвинами или с тремя геранями, если бы получил от правительства соответствующие инструкции. Его удивлению не было предела, когда все трое отказались от временного офицерского чина. Один росчерк пера — и все были занесены в списки бойцов, отправляемых на передовую.
Им довелось участвовать в большинстве сражений той маленькой, славной и изящной антильской войны. Несмотря на солидный возраст, они неплохо сражались. Впрочем, обычно как раз те, кто ищет смерть на поле боя и почему-либо не встречается с ней, нередко как раз и возвращаются домой с медалями на груди. Но, когда испанский флаг был спущен в крепости Сантьяго, им показалось, что мир перевернулся: война заканчивалась, а они были живы. И это еще не самое худшее. Вопреки всем их расчетам и прогнозам, их желаниям и их отчаянию, сарказм неумолимо торжествовал, сводя на нет все усилия разума, твердого, как мрамор пьедестала, ниспровергая постулаты философии как эпической, так и лирической: они записались в ряды будущих победителей.
С кормы корабля, покидавшего порт, друзья устремили взгляды на берег — пейзаж оставлял в их душах такое чувство, словно они присутствовали при ложном явлении Девы Марии. Наши герои посмотрели друг на друга и наконец поняли: борьба бессмысленна. Они могли сколько угодно заявлять о своем несогласии с судьбой, залепляя глаза Вселенной плевками стихов. Дело было в том, что волею рока сторона тех, кто властвует над миром, не являлась местом географическим, они сами были этой стороной.