Золушка и Дракон

Ларгуз Ольга

В полутемной комнате тихо потрескивали поленья, пламя отбрасывало на потолок танцующие тени. Ночная песня соловья, утроившегося на дереве неподалеку от дома, убаюкивала влюбленных. Пропуская меж пальцев рыжие пряди, Лорд медленно приходил в себя, восстанавливая дыхание. Тара удобно устроилась на его плече, закинув ногу и положив руку ему на грудь, ловя биение сердца. Это был ее Дракон! Она никому не отдаст свою любовь, а все пророчества про одиночество — пустые слова.

— Чему ты улыбаешься? — некоторое время Эмер с тревогой наблюдал за любимой, которая котенком свернулась в его объятиях. — Почему молчишь? Тебе до сих пор больно?

—

Мне так хорошо… Даже не знаю, как описать эту легкость в теле и головокружение. Я летала вместе с тобой, мой Каан. Ты удивительный…

— Подожди… — мужчина подтянул лежавшее в стороне одеяло и укрыл Тару. — На полу все — таки прохладно. Ты можешь простудиться.

— Не могу, ведь у меня под рукой бьется сердце самого настоящего Дракона, — улыбнулась рыжая. — Мой горячий любимый мужчина. Если хочешь, я могу кое — то рассказать о твоем отце.

— О моем отце? Но откуда…?

— Я узнала это недавно… В Сэндаринии. Ты — наследник династии Хатами, Эмер.

— Кто тебе сказал?

— Серкан… он хотел напугать меня, отвадить от Акмаля. Поэтому рассказал про гарем и даже показал Древо Рода Хатами, чтобы я убедилась, что у каждого султана много сыновей. В углу документа стоял один символ. Вот эта метка, — тонкие пальцы замерли на его груди у левой ключицы. — Символ Орла. Как только повивальная бабка омывает новорожденного, специальный мастер рисует под левой ключицей младенца парящую птицу. Белая краска никогда не исчезнет с кожи, ее ничем не вывести. Это тотемная птица их Рода. На Древе были указаны только мужчины, — Тара закрыла глаза, вспоминая эту сцену в коридоре дворца. — Твой отец тоже был на этом Древе. Его звали Дамир. Один из двух мужчин, который любил только одну женщину, имел единственную жену вопреки всем законам. И ты тоже там был… — голос Тары перешел в шепот. — Сына Дамира звали Каан. Я спросила про тебя и отца. Серкан очень удивился вопросу, но ответил.

Как только ты родился, придворный астролог, согласно древней традиции, составил твою звездную карту и передал султану. Тот пришел в ужас, велел выкрасть тебя у родителей и вывезти из страны. По счастью, их закон запрещал уничтожить ребенка, ведь он был рожден в семье правящей династии. Твоя мама не выдержала удара и заболела. Она не хотела жить, поэтому покинула этот мир. Отец пытался искать тебя, но султан запретил это делать. Дамир не собирался брать новую жену или заводить гарем. Он отправился на войну, которую в ту пору Сэндариния вела с одной из соседних стран. Серкан сказал, что твой отец был великим воином. Он искал смерть и нашел ее на поле брани.

Произошло невероятное: в гнезде Орла родился Дракон. Это вызвало панику у правящего султана, поэтому…

— …поэтому меня просто вышвырнули из гнезда. Хладнокровно и безжалостно избавились от чужака, — голос Эмера был спокойным, словно его не особо интересовала эта история. — Я был не нужен семье, где и без того много сыновей. Одним больше, одним меньше. Не имеет значения.

— Когда мы были в Стоунфилде, — продолжила Тара, — эту метку на твоем теле я заметила именно там. В комнате было темно, к тому же я думала о твоей ране, поэтому умудрилась забыть про тату. Хельга, мама Конунга, сказала, что у меня есть мужчина, предназначенный судьбой, с которым мы очень похожи. Сначала я думала, что эти слова касаются тебя и меня как Драконов, но теперь смотри, что получается, — девушка развернулась на спину и взяла руку Эмера в свою. —

Ты и я — дети правителей, но выросли за пределами дворца, причем среди бедных людей. Наши судьбы во многом похожи, но я успела застать своего папу, а ты — нет. Когда я смотрю на цепочку событий, начиная с первого визита к черной пещере, то вижу, что все шло к одному…

— Два Дракона должны были встретиться и влюбиться, — прошептал Каан в рыжую макушку. — Найти друг друга в этом огромном мире, чтобы быть счастливыми.

— Представляешь, что случилось бы, если бы Сиа не сказала мне про тебя?

— Похоже, я сильно задолжал твоей подруге, — отозвался Эмер с легкой улыбкой.

— Между прочим, Серкан упомянул один момент: даже будучи изгнанным из страны, сын Орла может претендовать на престол.

— Ты хочешь, чтобы я отодвинул Акмаля в сторону и ввязался в борьбу за престол Сэндаринии?

— Ни за что, — рыжая перевернулась на живот, пристально вглядываясь в темные глаза, — пусть правит. Заводит гарем с десятком жен. Я даже представить себе не могу, каково это — делить любимого мужчину с другими женщинами. Не могу и не буду. Просто я хотела, чтобы ты знал…

— Моя любимая эгоистка, — Эмер звонко чмокнул рыжую в кончик носа и поймал ее руку на своем животе. — Дорогая, этот Дракон очень горячий и голодный…

— Обожаю Дракона, — Тара удобно устроилась на его бедрах, — не боюсь ни капли…

Широкие ладони легли на плечи девушки, скользнули вниз, наслаждаясь нежностью кожи, дразня и лаская. Тяжелые пряди упали на его грудь, когда она наклонилась, даря жаркий поцелуй, замыкая этот огромный мир на двоих. В эту ночь в доме из черных камней расцветала и парила любовь Драконов.

Глава шестьдесят девятая

Коварный солнечный луч пробрался сквозь ветви сосны, заглянул в окно и упал на подушку. Недовольно отмахнувшись от помехи, Тара повернулась на бок и свернулась калачиком, уткнувшись носом в грудь Дракона. Устроившись поудобнее, затихла. Утреннему лазутчику осталась одна радость: зажигать яркие искорки в прядях рыжих волос, чем он и занялся.

У Эмера началась новая жизнь. Вернее, даже так: он наконец почувствовал себя живым. Любимым. Напряжение последних дней ушло, унося с собой тяжесть воспоминаний. Счастье переполняло мужчину, билось через край, заставляя пульс слетать с размеренного ритма. Этой ночью он отдал много, открыв свое сердце, но взамен получил еще больше. Его рыжая, отчаянная и нежная, была источником этого счастья, взаимной любви. Сейчас она лежала на его руке, как на подушке. Улыбалась своим снам, легко перебирая пальцами, словно проверяя, не исчез ли ее Дракон. Длинные темные ресницы, мягкий завиток на виске, нежные губы. Редкие веснушки вновь появились на загорелой коже, такие забавные, детские. Хочется прижать ее к себе, быть еще ближе, но нельзя — проснется. Пусть спит, впереди так много суеты.

Белка уже давно кружилась вокруг домика, норовя заглянуть в окно, но дриада отгоняла любопытную зверушку.

— Ну что ты, в самом деле! Все в порядке с твоей подругой, путь отдохнет. Ну и что, что солнце давно встало и погода хорошая! Ты потише давай, а то раскричалась тут, расцокалась…

Чуа воспользовалась моментом, когда Сиа отвлеклась на торговый караван, проходящий по большому тракту, и быстрой молнией оказалась на подоконнике. Поскреблась коготками в окно, заглядывая в комнату.