Золушка на Императорском отборе

Эванс Эми

Обе сестрички переглянулись и мерзко захихикали.

Их даже не беспокоило присутствие здесь Джеймса, которого они считали мебелью, как и остальных слуг в этом доме.

— Зачем явились? — невежливо поинтересовалась я, уставившись на двух змей в облике ангелов.

Я долго думала и гадала, как из двух милых карапузов сестры с возрастом превратились в настоящих мегер, которые за всю свою жизнь даже добрым взглядом меня не одарили. Но потом я поняла, что они просто брали пример со своих родителей, которые относились с заметным

пренебрежением и даже отвращением к дочери графа Диаса.

Мне даже кажется, что они бы с радостью выставили меня за ворота родового поместья. Но от столь опрометчивого шага их удерживало общественное мнение. Одно дело, умилительная история любви, способная растрогать почти любого, и которая смягчила всеобщую критику ко второму браку моей матери. И совсем другое дело, если бы сладкая парочка избавилась от пятилетнего ребенка погибшего графа.

— Позлорадствовать, конечно, — пожала плечами Бетти и, получив болезненный тычок в бок от старшей сестры, тут же исправилась, — Ой, то есть, посочувствовать. О графе Элиане ходят страшные слухи, дорогая сестрица. Но ты не обращай на них внимания, — расплылась в улыбке Беатрис, — Тебя ждет счастливая семейная жизнь.

Даже удивительно, как она мне пол ядом еще не закапала.

— Наша деревенщина даже в столице успеет побывать. Только рот там сильно не разевай, не стоит нас позорить, — вставила свое слово Джин.

Я ответила на этот детский выпад лишь холодной усмешкой. Они могут называть меня деревенщиной столько, сколько их душе будет угодно. Но это не отменяет того факта, что в глазах общества мой титул наследной графини гораздо выше, чем титул дочерей мелкого барона.

Наследной графиней, которой, по иронии судьбы, ничего не досталось в наследство, я стала в возрасте пяти лет. В тот день, когда моя мать скрепила себя узами брака с бароном Бригсом. Но что-то мне подсказывает, что она повременила бы с официальным бракосочетанием, если бы вместо долговых расписок, от отца осталось бы хоть что-то еще.

— Если вы сказали все, что хотели, будь добры, покиньте мою комнату.

— Что, даже не заплачешь? — расстроенно протянула Беатрис.

— Вы не дождетесь от меня подобного подарка, — холодным тоном произнесла я, — А если задержитесь здесь еще хоть на минуту, я силой вытолкаю вас за дверь.

Сестры недоверчиво уставились на меня, не ожидая столь жесткой реакции на привычные оскорбления. Но и ситуация была не рядовая, мне едва удавалось держать себя в руках. Внутри все клокотало от бессильного гнева.

И, видимо, что-то такое они прочитали на моем лице и потому поспешили ретироваться. Лишь напоследок Джин обернулась и яростно мне прошипела:

— Ты еще ответишь за это. В столице у тебя рядом не будет защитничков, — она холодно усмехнулась, бросила косой взгляд на Джеймса и громко хлопнула дверью.

А я устало опустилась на узкую кровать, прикрыв лицо ладонями. Нет, плакать я не собиралась.

Но мне определенно нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя и решить, что делать дальше.

Джеймс бесшумно приблизился ко мне, осторожно опустив руку на плечо в немом жесте поддержки.

— Маленькая госпожа, — тихо произнес слуга, — Из комнаты вас никто не выпустит, но мы можем передать весточку, если вы хотите кому-нибудь написать. Подготовьте письмо, Софи занесет вам ужин, передадите конверт ей. Я предупрежу жену.

Подняла голову, отнимая руки от лица, и благодарностью посмотрела на мужчину.

— Спасибо, спасибо вам, — почти беззвучно прошептала я, вкладывая в эти слова всю свою благодарность, на которую была способна в этот момент.

Джеймс коротко кивнул, взглянул с сожалением на решетку, которая украшала мое окно, и вышел за дверь.

И вовремя, потому что через считанные минуты дверь моей комнаты снова отворилась, являя очередного нежеланного посетителя. Похоже, мне не собирались давать даже минуты на то, чтобы совладать с собственными чувствами.

Мать безразличным взглядом окинула взглядом комнату, не выражая столь очевидного отвращения в отличие от своих дочерей. Она прошла вглубь небольшого помещения и опустилась в кресло, стоящее напротив моей кровати, перед этим брезгливо его отряхнув.

— Вот что, Элизабет, нам нужно с тобой поговорить, — безапелляционным тоном заявила женщина.

Скривилась от упоминания моего полного имени. Хуже, чем «Элизабет» из уст этой женщины было только пренебрежительное «Лизка» от сестер.

Выпрямила спину, вернула лицо равнодушное положения, сложила руки на коленях, огладив перед этим складки на поношенном платье, и только после этого произнесла:

— Я вас внимательно слушаю, баронесса Бригс.

Баронесса скривилась, услышав свой титул.

— Я твоя мать, Элизабет.

— К сожалению, я об этом до сих пор помню, — парировала я и тут же прикусила язык.

Не стоит так откровенно нарываться, когда надо мной нависла угроза свадьбы с этим старым извращенцем. Но столь неожиданные новости вывели меня из равновесия, и сейчас мне сложно сдерживать эмоции и держать собственный язык за зубами. Так и хочется высказать им в лицо все, что накопилось за эти годы. Вряд ли они смогут придумать для меня более жесткое наказание, чем брак с графом Элианом.

— Мне стоило больше уделить внимания твоему воспитанию, — поджала недовольно губы баронесса Бригс, — Чтобы ты не забывала еще и о том, что по отношению к родителям нужно проявлять должное уважение.

— Вы пришли поговорить о моем воспитании, маменька?

— Я пришла напомнить тебе о благоразумии, — жестким тоном возразила женщина, — Брак с графом Элианом вопрос решенный. Об отмене соглашения между нашими семьями можешь даже не просить.

Лишь криво усмехнулась в ответ. Как будто я собиралась это делать.