Золушка XXI века: психология счастья и успеха для каждой девушки
Шрифт:
Тогда на службе Леха, чтобы не выглядеть лохом, назначил на эту роль Лесю и решил писать ей письма. Благо по их части ходила толстая тетрадь с образцами – было достаточно только поменять имя девушки.
Леха переписал аж два письма и на одно получил ответ, который всем демонстрировал с гордостью. После этого все поверили, что у Лехи и впрямь есть девушка, и стали выспрашивать подробности. Леха так увлекся описаниями, что и сам поверил, что Леся и есть его невеста.
Надо уточнить, что письмо получил он не от самой Леси, а от ее мамы. Она, прочитав письмо Лехи, сильно перепугалась. Литературное образование сыграло с учительницей
У прочитавшей письмо Лесиной мамы в голове пронеслись все литературные произведения на эту тему. Она поняла, что письмо нельзя показывать дочери, потому что ее маленькая мечтательница и фантазерка может наотвечать такого, что потом всю жизнь не расхлебаешь. Муж был в рейсе, и учительница побежала посоветоваться к соседке. Результатом мозгового штурма явилось ответное послание, в котором бабы явно перестарались с деликатностью, и поэтому Леха понял его так, как захотел.
И вот Леха при полном параде, с татуировкой года дембеля на кулаке и сорванными в ближайшем палисаднике цветами повстречал Лесю у калитки.
«Леха, откуда ты взялся?»
Новоиспеченный дембель осклабился и пихнул ей цветы.
«Ох, Леха, Леха, мне от тебя так плохо», – пронесся в мыслях у Леси бабий стон.
«Ты шо прыйшов?» – «Ты ж мне писала, шо кохаешь. Я зараз до тэбе».
Леся мяла в руках цветы и не знала, что сказать. Она помнила точно, что никаких писем не получала и не писала. Леха решил, что, раз девушка молчит, можно приступить к объятиям. И обнял ее сильно-сильно, притягивая к себе.
«Не писала я тэбе ничого!» – ответила Леся, недоуменно задергав плечами и пытаясь высвободиться.
«Та лано, ну шо ты? Ну лано те, шо я те, пацан, чи шо?! – Леха продолжал атаки, впрочем, безуспешно. – Та лано те, наши усе ж читали, як ты замуж просилась за мэнэ», – выдал Леха и снова растянул губы в подобии улыбки.
«Обкурился», – подумала Леся, резко присела и выскользнула из его объятий.
«Але, ты че? Дура, чи шо?» – не понял Леха.
Невеста тем временем заскочила в дом и заперлась. Леха опомнился и в два прыжка оказался у двери.
«Видкрой!» – крикнул Леха и саданул ногой по косяку. «Убирайся», – прошипела Леся в ответ.
«Ну, сука, дверь на хер вынесу!» – он начал долбить по двери ногой и кулаками, веранда ходила ходуном, дребезжали стекла.
«Лешь, ну не бычь, уйди, а?» – устало сказала девочка. Лехе это показалось обнадеживающим признаком близкой победы. «Д-дверь выбью», – еще раз сообщил Леха и отвесил могучий пинок.
Замок косо повис на двух шурупах, и дверь открылась, но пылающий страстью поклонник этого не заметил. Он снял голубой берет (выпрошенный у дядьки),
Он стал обыскивать хату, как блиндаж врага, двигаясь по кругу спиной к стене (как учили), распахивать створки кухонных шкафов и сдергивать занавески с окон. Из развороченного шкафа на его голову посыпалось какое-то барахло. Сдергивая с башки тряпки, Леха вдруг увидел в буфете початую бутылку «Столичной». «О!!!» Он вставил трофейную емкость в рот и влил в себя сразу все содержимое, как в бочку. В животе потеплело, и жить стало гораздо веселее. Леха в экстазе лихо разбил тару о свой лоб. От полученного сотрясения ощущения героя изменились: перед глазами встал дымящийся блиндаж. Превратив ближайшую занавеску в лапшу бутылочной розочкой, герой продолжил поиски невесты.
Икая, Леха перенес боевые действия в спальню, где опрокинул кровать и тумбочку, по пути прикончив ударом ноги старомодное трюмо. Наконец он открыл шкаф, где в эмбриональной позе сидела перепуганная Леся.
Леха выволок ее за шиворот и, как мешок, бросил на вторую кровать.
«Я закричу», – прошептала Леся, пытаясь освободить руки.
«Ори», – хрипло согласился Леха.
Они долго возились на одеяле единственной уцелевшей койки, до которой Леха не успел добраться. Тело Леси было гибким и сильным, она выскальзывала из рук и пиналась ногами. У Лехи же кружилась голова, и его слегка мутило. Смеркалось. Давала о себе знать и выпитая паленка, координация движений все ухудшалась.
«Дай добром, …, убью! – взывал Леха к разуму «любимой девушки», пытаясь одновременно расстегнуть ширинку и не дать телу из-под себя выскользнуть. – Папаню твого на перо посажу… Зубы выбью, дура, на больницу работать будешь, дура…»
Руки не слушались, и Леха обнаружил, что процесс борьбы увлекает его намного больше, чем изначальная цель. «Ну, ща не встанет!» – Леха перепугался окончательно и сполз с невесты. Дело было дрянь, мутило его уже не слегка, тело плохо слушалось, и хотелось только одного – домой.
Маскируя сданные позиции, он, спотыкаясь, рванул на выход и заорал: «Стерва, ты пожалеешь!»
Жалела ли Леся, что уехала в Москву? Нет. Она жалела, что не может найти своего любимого на всю жизнь – такого, чтобы сердце трепетало от радости. Она всматривалась в лица молодых людей, но те не вызывали в ее душе никакого отклика, пока не появился перед ее прилавком первый кандидат в «чоловики», красавец Глеб.
Симпатяга
Глеб пружинистой походкой вышел ранним московским утром из студенческого общежития. На нем были прекрасные сандалии на босу ногу – настоящие «Salamander», рубашка от-кутюр с рукавами современного фасона, купленная в престижном районном секонд-хенде. Настроение юноши было бы великолепным, если бы его не подпортили выходные брюки, которые разошлись по шву сзади, когда он застегивал обувь. Конечно, как человек «интеллигентный и аккуратный», он хотел было зашить дыру, но тут снаружи раздались булькающие звуки, затем поставленным голосом затянули: «А-уммм».