Золушка XXI века: психология счастья и успеха для каждой девушки
Шрифт:
Когда бабушка еще работала, Олеся была совсем маленькая, но запомнила ее крупную фигуру за прилавком. В чистейшем белом халате и колпаке она отпускала бутерброды посетителям. В буфете под ее началом все сверкало чистотой: бабушка везде наводила прямо-таки армейский порядок и правила своим королевством железной рукой. Царственная старуха была бабушка Леси, долгую жизнь прожила и умерла в преклонных годах легко, во сне.
Все эти воспоминания всплывали в голове юной девушки, пока слезы, помимо воли, текли и текли из глаз. «Но ведь бабушка не сдалась, а какая жизнь тяжелая ей досталась», – подумала Леся. «Я не слабачка, я тоже буду
Рынок
Рынок был огромный. Тут были и кавказцы с соленьями, и узбеки с пряностями, и азербайджанцы с сухофруктами, а ряды с овощами занимали украинские девушки, старательно скрывающие акцент при разговоре с покупателем.
Леся, как и другие женщины, теперь стояла в мясном ряду в белом халате. Между ней и покупателями в застекленных холодильниках на эмалированных лотках лежали образцы мясной продукции. Куриные тушки, целые и расчлененные, индюшки, посеченные на мелкие ломтики, корытце с фаршем, напоминавшим клубок красно-белых змеек, обрезь по цене грудинки и гордость ее отдела – голубцы, долма и люля-кебаб.
Леся Синеус очень гордилась своей фамилией. Она читала краткую историю Киевской Руси и помнила, что из Швеции в Киев приехали помощники Рюрика – Синеус и Трувор. И хотя она прекрасно знала, что ее предку-казаку дали прозвище за сизые усы, представляясь незнакомым людям, она гордо переставляла ударение на третий слог: Синеус.
Соседка-продавщица, веселая толстуха с ярким макияжем, сдерживая свое громкоголосие, щебетала покупательнице:
– На суп ищете? У меня берите – лучше не найдете.
«Ну вот, – подумала Леся, – уже клиентов переманивают с умильной рожей», – и тоже призывно заулыбалась: за ней, новенькой, периодически пристально наблюдала сама владелица мясных рядов.
Хозяйка мяса и рыбы жила с юношей девятнадцати лет, сильно комплексовала и поэтому сильно молодилась. Коллектив свою хозяйку недолюбливал и дружно смеялся над ее стремлением косить под тинейджера: молодой муж годился ей как бы не во внуки. Она делала все, чтобы ему нравиться: вколола в губы силикон, чтобы они стали полными, типа «рыбий поцелуй». Грудь ее, как и губы, тоже была накачана и напоминала ледокол. Вытатуированные черные брови своей длиной уподоблялись крыльям буревестника. Все это великолепие венчал поток пергидролевых кудрей, напоминавших буруны Большого Барьерного рифа. Ходила она в джинсах, розовых футболках, сапогах-ботфортах или туфлях со шпильками устрашающих размеров.
Когда хозяйка впервые увидела Лесю и открыла рот, чтобы что-то сказать, то в результате этого простого действия была вынуждена прикрыть глаза. Леся испугалась. Потом девушке объяснили, что такое бывает, когда пластический хирург слишком натягивает кожу. Нимфа мясного и рыбного ряда проговорила:
– Беру тебя на испытательный срок. Справишься, будешь работать дальше.
Вообще-то управляли рынком азербайджанцы. Но «буревестница» сумела отвоевать в свое владение часть мясного ряда и пару рыбных палаток на улице.
Был на рынке и хозяин мясных рядов. Говорил он без акцента, носил роскошную шевелюру до плеч, как у Тарзана, и заигрывал последовательно со всеми продавщицами младше шестидесяти лет. Было у него маленькое хобби: подчеркивать возраст жены. Как-то раз она не смогла прочитать на этикетке холодца срок годности.
– Тут мелкий шрифт, тебе с твоей возрастной дальнозоркостью не разобраться. Это для молодых – и протянул упаковку Лесе.
Быть бы Лесе уволенной, если бы соседка не посоветовала ей обратиться за защитой к секретарше Кате, длинноволосой и длинноногой. Слава богу, обошлось, и жизнь пошла по стандартной схеме: дом – работа – работа – дом.
Леся выкладывала бараньи ребрышки на прилавок, когда огромный мужик зверского вида бухнул пластиковый ящик, набитый костями с остатками мяса на них.
– Встала тут на дороге, – недовольно буркнул грузчик, сдернул брезентовые рукавицы, вытер ладонью нос и вразвалочку пошел обратно. Леся посмотрела на пластмассовый короб и увидела надпись, сделанную черным фломастером: «В зал не выносить – это Гоги». У нее подкосились ноги и свело желудок: ей представилась страшная картина. Тут же захотелось перейти на тушеную морковь со свеклой. Кто знает, из чего производят сосиски? Часто ли на комбинатах пропадают служащие?
– Та ты шо так злякалась? – хихикнула соседка. – Он не русский, тупой шо то бревно, понапишет черте що. Аль и правда подумала, шо там трупак?
Леся смутилась. Ей очень нравилась соседка-украинка, хоть та и любила в отсутствие покупателей учить Лесю жизни. Полная женщина с громким голосом казалась какой-то уютной, теплой. Лесе хотелось свернуться комочком на этой мощной груди и мечтать о приятных вещах.
– Экая ты нервическая… – пожала плечом продавщица. – Девушка, говядина парная!
Покупательница шарахнулась в сторону от слишком энергичного окрика. Торговка вовсе не смутилась, повернулась к Лесе и продолжила вещать.
– У Москве, хочу те сказать, и таких разбирают. У них тут усе мужики чокнутые, подавай им лыжные палки на шпильках с пластмассовыми ногтями. И девок здеся гарних не найдешь. Ни готовить, ни стирать девки не умеют, детей родить не собираются, за мужиком ходить ни-ни, только пить да плясать у этих самых, у клубах. Девушка, свинина парная! – она перевернула шматок мяса в лотке, покупательница вздрогнула от громоподобного окрика и унеслась в другой конец ряда. – А мужик, он деньги несет. И детей без него не получится. А сын или доча – наше усе… Девушка, свинина парная! Так шо ты присматривай, ты дывчина гарная. Покупателям лыбись – авось повезет, женишка подцепишь.
Поиски жениха
На родине Леси молодежь не находила для себя ничего интересного. Ни глубокой старины, ни особенной красоты, ни уродства уникального. Не происходил оттуда ни один академик, режиссер или композитор, ни даже герой соцтруда. Президент не собирался строить здесь космодром иди Диснейленд, месторождений алмазов под местным рынком тоже пока не обнаружили. Населенный пункт лежал на дне красивой долины, вокруг прямоугольными заплатами простирались поля.
Родина Леси слыла не самым плохим местом. Хаты стояли добротные, попадались и чистые оконца с белыми занавесками. Наиболее престижным средством транспорта считался мотороллер: из кузова у него обычно торчал помятый металлический бидон, еще в кузове валялись моток колючей проволоки и пучок реек, а на конце самой длинной болталась красная тряпка. Возле колонок можно было увидеть «Жигули» и «Таврии», заботливо намываемые в выходные дни хозяевами.