Золушки при делах. Часть 2
Шрифт:
– Нам всем нужна надежда… - пробормотал старик, отводя глаза.
Глядя на него, архимагистр молча качала головой: нет, нет, нет… Им не нужна была надежда, когда они жгли и убивали. Внимая голосу своего бога, они не слышали криков тех, кто погибал по их вине. Они жаждали лишь божественной любви, на деле оказавшейся грандиозным божественным мороком… А сейчас? Сейчас что нужно им сильнее, чем надежда?
– Чего ты желаешь более всего не свете? – Ники резко склонилась к отступнику, надеясь застать его врасплох. И увидела, как расширились его зрачки, как мелькнули в них знакомые языки пламени.
– Огня! –
– Ничего не меняется, огнепоклонник, - архимагистр отошла от него. – Итак, мое условие: я не стану вам помогать до тех пор, пока вы не отступитесь от своей веры! Но дабы облегчить муки твоей совести, добавлю, еще кое-что… Видишь ли, я не уверена, что в этот раз мне удастся спасти Тикрей. Хотя, конечно, я постараюсь!
– Это твое окончательное решение? – спросил он, комкая рубище на груди.
Никорин молча пожала плечами. И почему у нее сложилось впечатление, что старик снова колеблется перед выбором?
Следующие события произошли в долю секунды. Селестий схватил тесак, тот самый, с иззубренным лезвием, а Ники вдруг осознала, что щита на ней нет! Однако, вопреки ее опасениям, нож не был предназначен ей. Неотрывно глядя в глаза цвета озерного льда, отступник резанул себя по горлу и завалился на бок, заливая кровью пол пыточной. Волшебница не успела бы спасти его, даже если бы захотела. Оцепенев, она смотрела, как подрагивают в последней судороге конечности, как кровь весело пузыриться в ране.
Селестий сделал свой выбор, не сумев отречься от веры, но давая возможность жить той, что обещала попытаться спасти мир.
***
Ванилла выбралась из-под рук-ног обожаемого супруга, кряхтя, потерла ноющую поясницу. Даже несмотря на то, что они с Дрюней кувыркались в постели весь вчерашний день (и с чего бы такое счастье?) тело казалось окаменевшим и плохо слушалось хозяйку. Охо-хо, мэтр Ожин во время последнего осмотра предупредил: «Вам придется набраться терпения, Ванилла. До родов еще пара седмиц – самое тяжкое время!»
В окна пробивался рассвет. Как ни хотелось остаться в теплой кроватке, сегодня нужно было обязательно побывать в «Старом друге». И так вчера прогуляла целый день! Провалялась… Про… Ванилька хихикнула, нежно накрыла одеялом Дрюню, и принялась одеваться. До трактира давно не ходила пешком – Пип, который в связи с назначением на должность главного королевского повара появлялся во дворце уже в шесть утра, отправлял дочь с одной из повозок, едущих на рынок.
Госпожа рю Дюмемнон любила эти утренние поездки, энергичный пересвист птиц в кронах деревьев, еще пустующие улицы Вишенрога, запах свежего хлеба из пекарен. Любила приезжать в трактир первой и открывать дверь своим ключом. Входить в тихое помещение, отдергивать шторы, распахивать окна, впуская свежий ветер и свет, который чудно играл на акварелях мастера Вистуна, развешенных по стенам зала на первом этаже. Любила разжигать печь на кухне и огонь в камине зала, слушать гудение пламени и треск занимающихся поленьев. Да, иногда она скучала по дворцовой суете, но честно говоря, в последнее время ее больше привлекала камерная обстановка «Старого друга». Тем более что комната для нее и ребеночка была уже оборудована в отделенной от галереи части второго этажа. Каждый раз, когда Ванилла входила туда, ее сердце замирало от счастья, о котором когда-то
Там стояли комод, трюмо с зеркалом, широкая кровать и рядом – смешная маленькая колыбелька. Такая маленькая по сравнению с кроватью, что глядя на нее, хотелось плакать от умиления. И именно этим утром Ванилька неожиданно расплакалась, стоя на пороге. Она и сама не знала, отчего. От того, что сердце полнится любовью или от раннего утра и облаков на небе? От тяжести собственного живота и боли в ноющих ногах или от тепла, что, поднимаясь из зала по трубе, проходящей через комнату, ласкало кожу? В единый миг такой простой и понятный мир раздвинул границы, даря бывшей королевской булочнице массу новых ощущений, которые оказалось тяжело вынести.
– Хозяйка, вы наверху? – послышался веселый голос Селеста Гриппена – молодого повара, нанятого Пипом себе в помощь еще до назначения главным королевским поваром.
– Да, я уже спускаюсь!
– Морса сделать вам горячего?
– Будь добр!
Ванилла торопливо вытерла слезы краем передника, который уже не висел на талии, а лежал на животе, как скатерть на прикроватном столике, и начала спускаться вниз. Как вдруг острая боль пронзила поясницу, свела внутренности в клубок. Охнув, Ванилла уцепилась за перильца, чтобы не скатиться с лестницы. Ногам стало горячо и мокро. Дрожащей рукой она приподняла подол юбки и увидела под собой лужу. Хотела было испугаться, но представила ребеночка, там, в животе. Ребеночка, который чувствовал то же, что и она. Сжав зубы, чтобы не стонать от боли, Ванилла спустилась вниз и вошла на кухню.
Селест – высокий, нескладный как вешалка, выдающимся носом напоминающий бойцового Узаморского гуся, напевая что-то, колдовал у плиты. В зале уже сновали служанки, расставляя стулья, выставляя на столы салфетки в красивых стеклянных вазочках и тарелки с вафельками – подарок посетителям от заведения.
– Присаживайтесь, хозяйка, - оглянулся на нее повар и изменился в лице.
Бросился к ней, помог дойти до стола и опуститься на стул.
– Пресвятые тапочки, что случилось? Вы ударились? Упали?
– Кажется, я рожаю, - пробормотала Ванилла, - нужно позвать целителя… мэтра Жужина.
– Я сейчас…
– Стой! Куда от плиты, завтрак на носу? Отправь кого-нибудь из девчонок, они быстро бегают!
Повар посмотрел на нее с уважением, - госпожа и в таком состоянии думает прежде всего о деле! – а затем выскочил в зал.
Спустя час Ваниллу перевезли во дворец. В помещениях Ожина находилась специально оборудованная комната, в которой он иногда оставлял своих клиентов для наблюдения. Поскольку клиентами Ожина были в основном люди родовитые, «карантинные» покои отличались не только функциональностью, но и сдержанной роскошью.
К тому моменту, когда Ваниллу переодели в чистую длинную льняную рубаху и уложили на кровать, схватки скручивали ее каждые полчаса.
– Дрюне… кто-нибудь… сообщил? – постанывая от боли, поинтересовалась роженица. – И не сообщайте!.. Пусть... дрыхнет! Скажите только… Ее Высочеству Бруни!
– Уже, - доброжелательно улыбнулся целитель, который сидел рядом и мягко прощупывал ее живот.
Ванилла часто задышала, переживая очередную схватку, и посмотрела на Жужина.
– Мэтр, вы говорили, еще две седьмицы ждать! А оно вон как вышло!