Зомбосвят
Шрифт:
— Вы шутите? — с робкой улыбкой спросил Емеля.
— Нет, — ответил ему Цент. — Когда я пошучу, тебе будет смешно. А сейчас тебе смешно?
Емеле было до того не смешно, что хотелось рыдать.
— Я жду свой плов, — сухо проинформировал его Цент. — И на твоем месте я бы не заставлял меня ждать слишком долго. Возможны трагические последствия.
— Но как же я… Но где же….
Емеля беспомощно вертел головой, не понимая, что происходит. На его плечи взвалили невыполнимый квест. Слыхано ли дело, скрафтить высококлассный плов, не имея ни одного
Он с гаснущей надеждой взглянул на щуплого мужчинку, ища в его лице поддержку и опору, но тот быстро отвернулся и стал смотреть в другую сторону. Емеля понял — здесь ему союзников не найти.
— Эй, Машка, — прокричал Цент девушке. — Собирай дрова. Владик. Ты чего расселся, как в театре? Тоже палки собирай. Сейчас пловом закинемся. Друг Емельян голову дал на отсечение, что через час вынет да положит казан отменного плова.
— Я такого не говорил! — встрепенулся тот. — Послушайте, я не смогу приготовить….
Тут он встретился взглядом с Центом, и у Емели отнялся язык и еще ряд органов.
— Не понял! — пророкотал тот, буравя жертву очами, полными гнева. — Это что за дела? Пацан сказал — пацан сделал! А за базар положено ответ держать.
— Но я еще ничего не сказал, — рискнул напомнить Емеля.
— Да на тебя всем наплевать. Ты не пацан, а лох позорный. Пацан здесь я. И я сказал — вынь да положь мне плова казан, мать твою так!
— Но как же я его приготовлю? — разрыдался Емеля.
— Почем мне знать? — пожал плечами Цент. — Лох здесь ты. Вот и выкручивайся. Мое дело приказать.
— А что будет, если я не смогу? — пискнул Емеля, хотя мог бы и не спрашивать. Он и сам догадывался — ему не поздоровится. Возможно, последуют новые пытки и издевательства.
Но как же сильно он недооценил нового знакомого.
— Что будет? — спросил Цент, да так, словно бы ответ представлялся ему очевидным. — Ну, раз ты не сможешь, придется мне самому встать за плиту. Приготовлю плов, или что получится. На кухне у меня всегда рандом. Но это все же лучше, чем у Анфисы, дуры покойной. Вот та в плане готовки была сама стабильность — что ни блюдо, то параша. От ее кушаний помоечные коты и собаки нос воротили, потому как хоть и бессловесные твари, а тоже жить хотят.
— Значит, вы просто сами что-то приготовите, — облегченно выдохнул Емеля. Он не верил, что отделался так легко. Его даже не станут бить.
Однако радость его продлилась недолго.
— Приготовлю, приготовлю, — подтвердил Цент.
С этими словами он подошел к Емеле и стал бесцеремонно щупать его за разные телесные места.
— С виду тощий, а так-то есть мясцо, — приговаривал Цент, пробуя пальцем упругость филейной части Емельяна. — Вот с этого места можно изъять пару кило. Да с бочков жирок срезать, на бульон.
— А? — нервно вскрикнул Емеля, отшатываясь от страшного человека. — Что… что…. Что вы имеете в виду?
— Да ты не волнуйся, — поспешил успокоить его Цент. — До этого не дойдет. Тебе всего лишь надо приготовить мне плов.
— До чего не дойдет? — не унимался Емеля.
В глубине души он уже догадался сам, но отказывался в это верить. Да и как можно было даже допустить саму мысль, что эти с виду разумные существа могут совершить акт беспричинной антропофагии, избрав его в качестве кормовой жертвы. Ладно, там, в каких-нибудь критических ситуациях, на необитаемом острове или в иной небогатой пищей среде. Суровый сурвайвал порой толкает людей на зверские поступки, но такова цена выживания. Но здесь и сейчас-то это зачем? Полная машина тушенки и сухарей. Жри хоть в три горла. Почему же во весь свой страшный рост поднялась тема каннибализма?
Тут Емеля взглянул на Цента, и его прошиб холодный пот. Он все понял. Этим страшным человеком двигал отнюдь не голод. Мотивы его лежали далеко за гранью понимания Емели, но одно ему было предельно ясно — изверг, не задумываясь, схарчит его чисто по приколу.
Подтверждая его худшие опасения, Цент ласково произнес, продолжая деловито щупать жертву за мясистые области:
— Доброго плова из тебя, как мне видится, не выйдет, ведь ты барашек только по мозгам. Но вот, скажем, харчо, вполне себе приемлемая альтернатива. Так что мой тебе совет — не тяни резину.
Следующие минут десять Емеля бестолково метался среди трех берез. Он попытался осторожно удалиться от лагеря, а после задать стрекача, но зоркий Цент отследил его поползновение, и как бы между делом намекнул, что отменно стреляет по убегающим в панике целям, притом предпочитает метить им по нижним конечностям, дабы ненароком не даровать жертве легкую смерть.
Время шло, а пловом и не пахло. Емеля тихо выл от отчаяния, когда до его ушей долетел голос Цента.
— Еще пять минут, и тебе точно харчо, — предупредил он строго.
— Меня нельзя есть! — воскликнул Емеля. — Я ведь человек!
— А ведь твоя правда, — вдруг согласился с ним Цент. — Доброго харчо из тебя не выйдет. Только мясо испортим. Придется обойтись без изысков.
Он взглянул на щуплого мужчинку и скомандовал:
— Владик, тащи бревно!
— Какое? — испуганно спросил тот.
— Подходящее, — ответил Цент, и его тщедушный спутник все понял. А вот Емеля нет. Но недолгим было его непонимание. Вскоре Владик вернулся, волоча за собой толстый стволик молодого деревца.
— Отлично! — похвалил его Цент. — А теперь тащи из тачки изоленту. Нет, стой. Она вонять будет, да и резина, все-таки, токсичная дрянь. Лучше проволоку.
Емеля наблюдал за всеми приготовлениями с немым ужасом, и терялся в догадках, что же его ждет. А затем, когда щуплый мужчинка принес из машины моток алюминиевой проволоки, все встало на свои места.
Дикий крик разнесся над рощей, вспугнув сидящих на ветвях пташек. В нем смешались мольбы и воззвания к милосердию.
— Заткнись! — требовал Цент, проволокой приматывая его ноги к бревну. — Ишь, горланит. Нарочно, да? Хочешь еще кого-то к столу накликать. Терпеть не могу незваных гостей.