Zona Антиматерь

Раст Сергей

В районе Холмов он заметил человека. Нестор подобрался к термической ловушке, где среди россыпи других аномалий располагался замаскированный вход на территорию Ордена, как заприметил в огненных всполохах силуэт. Послушник не верил в стечение обстоятельств и в мистику тоже. Всех посторонних на их территории он без промедления приговаривал к смерти. Поэтому и таскал с собой марксманскую винтовку, чтобы не заморачиваться с расстоянием. Стрелять он умел. Нестор собирался подобраться поближе, чтобы не промахнуться, но его подвела сухая ветка. Силуэт исчез из виду, отчего Нестор сильно расстроился. Меткий выстрел скрасил бы горечь неудачного рейда и потерю добродушного Варяга. Раненый адепт Ордена подождал немного, рассчитывая, что человек покажется снова. Но тот оказался умнее. Обычно люди сразу шарахаются и покидают опасную зону в кратчайшие сроки или бегут сломя голову от ужаса. Тогда Нестор решил обойти территорию, намереваясь выйти к

предполагаемой мишени в тыл. Конечно, он мог рискнуть и поискать в месте, где увидел силуэт, следы и выйти на наглеца. Опыт подсказал, что будет лучше поступить другим путём. Следующие полчаса он провёл в бесплодных поисках нежеланного гостя. Один раз ему почудилось шевеление в траве, но к тому времени следопыт перестал что-либо видеть и предпочёл благополучно ретироваться. Оставив на потом решение новой проблемы, Нестор шагнул в проход рядом с аномалией и принялся карабкаться по склону насыпи, испещрённой ярами и ямами. Вот почему у него так разболелась рука.

Поморщившись от неприятных ощущений, Нестор вынул припасённый фонарик из недр накидки, и несколько раз включил-выключил. Ответили ему не сразу, через минуту. В темноте далеко появился точно такой же световой сигнал, означавший «добро пожаловать». Система распознавания «свой-чужой» работала. Изображая раненого и измождённого человека, Нестор заковылял на огонёк. Свои вещи он загодя спрятал неподалёку. Автомат Варяга прятать не стал. Выщелкнув с него все патроны, кроме одного, раненый Хранитель закинул ствол за плечо. Боеприпасы ссыпал в рюкзак. Пригодятся ещё. Через пятьдесят метров из густого тумана вынырнул "блокпост" послушников, представлявший собой криво сбитый из тонких жердей невысокий навес. Рядом с ним в низине располагался фонарь, запитанный от одного электростатического артефакта, который слабо освещал хибарку и пять метров пространства. Нестор, подойдя к навесу, тут же захромал, припадая на правую ногу. Когда-то он действительно хромал. Предстояло повторить былую походку колченогого гуся. Если и играть роль калеки, до самого финала.

С хибары вышел человек, одетый в точно такую же чёрную одежду, как и подошедший Хранитель. В рослом послушнике он признал Тощего Тома. Том встретил его без оружия.

— Нестор? — сказал он обеспокоенным, почти замогильным голосом.

— Я. Помоги, брат!

Тощий не стал медлить. Он обнял Нестора, забрал у того СВД.

— Что случилось? Вас долго не было, и меня Чернокнижник отправил на пост, проверить, всё ли в порядке.

«Да уж. Чёрный решил перестраховаться».

— Как видишь, плохи дела! На нас с Варягом напали. Меня ранили, его убили. Я едва унёс ноги. Хорошо, что прихватил автомат немого. И в придачу ногу подвернул.

Тощий Том подскочил от новости.

— Кто напал? Бойцы с города? У нас с ними договорённости!

— Уже нет. Что-то пошло не так. Посмотри на меня, я едва жив остался. Кажется, у меня лихорадка.

— Тогда, брат, тебе лучше остаться здесь. Я принесу воды и еды. И лекарств. Не волнуйся.

— Хреново мне, Том. Но не переживай. Я сам дойду до топчана. Чёрному передай, что я жив. И скажи, что рядом чужак околачивался.

— Хорошо.

«Передай, пусть готовится сдохнуть». — подумал мимоходом Нестор, сползая на холодную землю. Он соврал Тощему. Не было у него лихорадки. Том сообщит Наставнику, что Нестор плох, и может умереть. Чёрный обрадуется слабости своего возможного соперника, и не станет обращать на него внимания.

— Нестор, Нестор! Давай помогу. — Том подхватил практически упавшего напарника и потащил его, упирающегося, в хибару. Раненый закрыл глаза, расслабился. Но Тощий не зря так звался. Его кости трещали под весом не самого хилого послушника, а сам он едва не терял равновесие. И всё же Том дотащил его тушку до покосившегося домика. Спустя пять минут в сторожке стало тихо. Вернулся караульный с Джованни, который немного понимал во врачебном деле. Умник растолкал сопящего ходока, который от приключений неожиданно уснул.

— Это я. — смышлёное лицо Джованни дохнуло луком. Нестор ничего не ответил.

— Я посмотрю рану. Не дёргайся.

Нестор снова промолчал. Сквозь дрёму он видел перед собой не Джованни, а гнусную ухмыляющуюся харю Черного. Пламя костра лизала жадно воздух, фигура Тощего Тома плавала в полутьме горницы.

— Рана неопасная. Пуля прошла по касательной. Ты говорил, на них напали люди Каспера?

Том кивнул.

— Они убили Варяга. Мир его душе.

— Мир. Я перевяжу рану. Ты побудешь с ним до рассвета?

— Да.

Дальше Нестор не стал слушать. Усталость взяла над ним власть, и он провалился в беспробудный сон.

Глава 12. Кроты

1.

Перед ним расстилался огромный пустырь. Край его заканчивался в километре у кромки леса, который люди ещё не успели вырубить. Половина оголённого участка земли напоминала лунный пейзаж

земного пошиба. Повсеместно взгляд натыкался на кратеры неправильной формы, рукотворные насыпи жёлтого песка вперемежку с глиной и дерново-подзолистым грунтом, ямы с жёлтовато-зелёной водой. Некоторые уже успели осыпаться. Кое-где торчали пни от вырубленного леса и строительный мусор, кричащие, что в этом месте похозяйничал человек. И правда. Пройдёт месяц, второй, и здесь останется пустыня, пока природа вновь не отвоюет обратно брошенную землю, заселив пустошь новыми формами флоры. Но лес сюда больше не вернётся. Вынутый из ям грунт обеднеет на кальций, дождевая вода насытит кучи солями и тяжёлыми металлами, загрязнит кислотами. Порывы ветра поднимут вверх лёгкую почву-чернозём, разметают, разнесут по местности, лишив некогда плодородный кусок земли «урожайный» слой. Всё, что на протяжении тысячелетий разлагалось, обогащало почву перегноем, будет уничтожено.

Так происходило всегда, когда добывали янтарь варварским путём. Стоило одному ушлёпку найти кусок затвердевшей смолы, как последующие копатели за полгода ломали ещё одну экосистему. Когда ты считаешь себя хозяином положения на нейтральной, читай, ничейной земле, то тебя меньше всего волнует, что будет потом. Мародёры не переживали, когда сдавали на приёмные пункты металлолома радиоактивную технику. Ни капли. Лёгкие деньги, говорили они. А тут под ногами лежали миллионы баксов. За них ты не получишь тюремный срок и не услышишь в новостях о жутких старателях-преступниках. До тебя никому нет дела, кроме богатых перекупов, готовых выложить сотни долларов и евро за крошечный кусок янтаря, добытый в недрах Чернобыля. Тебя могут остановить лишь патрули с погранзаставы, и то, нужно значительно постараться, чтобы попасться им на глаза. Зона Отчуждения в этой части практически безлюдная. Это рай для контрабандистов и браконьеров. Экология, говорите? Забудьте. Наступит завтра — и это выхолощенное место станет пустыней с глубокими оврагами и котлованами, на дне которых нашли последнее своё пристанище останки рабочих. Вот она, цена людской жадности.

Зарядил мерзкий дождь. Снова. Он шёл вчера, продолжил идти сегодня. Из-за дождя приходилось месить глину и липкую грязь. Не помогали и доски. Они то и дело проваливались в рыхлый грунт, становились на ребро, норовя сбросить с себя зазевавшегося человека. А ведь приходилось ещё и работать на такой погоде. Размечать очередной котлован, снимать верхний грунт, махать ломом. Всё вручную. Если в яме попадалась руда, то выкапывался котлован большого диаметра. Дело нелёгкое для человека. Сотни кубов тяжёлого, влажного грунта предстояло оперативно вынуть из котлована лопатами, да не просто извлечь, а отбросить на приличное расстояние. Иначе возникал риск обвала. Кому охота делать лишнюю работу. Затем в дело вступали машины. Водяные помпы сильной струёй под большим давлением вымывали грунт, где находился янтарь. Специально обученный человек стоял на краю котлована и длинным сачком вытаскивал с глубины всплывающие куски породы, где предположительно могла находиться смола. Он складывал их в цинки из-под патронов, которые затем отправлялись в цех на переработку. Там человек с керхером в руках очищал от земли добытые куски. Работа велась каждый день без выходных в любую погоду, вплоть до глубокого снега, под чутким присмотром охранников. Вооружённые боевым оружием, караульные обеспечивали порядок и дисциплину на «объекте», отпугивали конкурентов, но, чаще всего, выявляли крамолу среди тружеников. Иногда смышлёные работники прятали в складках одежды куски янтаря, по-украински бурштына. Без перекупов на чёрном рынке такое «золото» стоило бешеных денег. Слово «Зона» автоматически повышала ценность ювелирного сырья в несколько раз. Фирма не хотела терять прибыль из-за таких воров, поэтому самым беспощадным образом боролась с ними. Провинившихся прогоняли, некоторых — расстреливали на месте. Прецеденты случались.

И всё-таки они работали в Зоне. Знали ли эти смертники, что за пять тысяч зелёных промывали землю в поисках янтарной руды, об опасностях, поджидавших в урочище? Безусловно. Они рисковали осознанно. Современные рабы радовались, находя в сером песке или тяжёлом суглинке кусок чёрной необработанной смолы величиной в кулак и весом в килограмм. Когда в голове щёлкает калькулятор, считывающий десять процентов от добычи, сложно обращать внимание на побочные эффекты. Им важен сам факт наличия денег в квадратном метре земли. Какое дело до окраса черно-бордовой породы, если она стоила восемь тысяч баксов. Поговаривали, что качество камня зависело от количества пролитой здесь крови. Во время войны гитлеровцы заживо похоронили на этом поле несколько сотен крестьян из близлежащих сёл. Правда или нет, но порой «кроты» действительно выкапывали человеческие кости с устрашающими черепами. Со временем они привыкли к скелетам и не выпрыгивали из ям, а осторожно выгребали останки. В могилах таились самые «жирные» куски необработанного янтаря, сверкающие на свету ослепительно кровавым багрянцем.