Зона индиго
Шрифт:
– Я таких никогда не видела, – восторженно прошептала Лиля. – Откуда? Почему у нас она совсем другая?
– Она румяная… – стараясь говорить в такт Лиле, отозвался Дубов и быстренько дожевал какой-то кусочек.
– Как пирог! – не сдержалась Лиля.
– Большая мастерица ваша внучка, – продолжил тему Альберт. – Неужто сама печет?
– Сама, сама… – недовольно заскрипел Иваныч. – Рецепт потом дам, пирожник! Мы тут все рукодельники, домовники, таких пирогов напечем, что чертям тошно станет! Воздухом раздышивайтесь –
Воздух в ночном саду и впрямь был густым, чуть сыроватым и терпким. Кора абрикосовых деревьев напоминала на ощупь чьи-то морщинистые, но все еще готовые нежно нянчить ребенка руки. Сливы держались кучкой, переплетались и путались в собственных тенях. А вот это деревцо было меньше и тщедушнее прочих.
– Миндальное, – с какой-то особой гордостью вздохнул Иваныч. – Колючка на колючке – а цвести начнет деревцо и… – Ему не хватило выдоха и верного слова, и он лишь покачал головой.
И рядом с деревцом стояла скамеечка – словно нарочно, чтобы со всеми удобствами любоваться на цветущий миндаль. На скамейку присели Лиля и Дубов. Как-то незаметно стушевался странный хозяин, отступил в темноту и Альберт. Лиля с Дубовым остались вдвоем – в темном незнакомом саду, под таинственной луной. Но Лиля не смогла полностью оценить романтичной обстановки – ей помешал некий естественный позыв. Так, кажется, по пути сюда она заметила маленькую будочку… Будем надеяться, это не душевая и не жилище для собаки.
– Я сейчас.
– Ты куда?
– Я скоро. Скоро.
– А-а… Смотри, осторожнее.
Она вышла на тропинку и успела сделать шагов десять, не больше. Ее внимание привлекли тихие голоса. Лиля успела себе напомнить, что подслушивать нехорошо, но уж больно разговор был интересный!
– Ты чего, старый хрен, меня Афтандилом честишь? Совсем одичал, забыл, как меня зовут?
– Тебя забудешь, как же… А чего ты, юбочная твоя душонка, девке голову морочишь? Она не в себе, без памяти, не говорит почти, а ты ей глазки строишь!
– Да я что, я так… Славная девушка. Где ты взял-то ее?
– Сама прибилась, осенью еще. Привезли откуда-то детишки наши разумные, зверю в пасть доставляли. Да пережали по дороге, без головы она стала, не сгодилась. Так и бросили. Стала она по городу шататься, вроде дурочки тут была. Ноябрь уже, холодает, ветра задули, а она в одном платьишке шелковом, сиреневое такое платьишко… Пришла и сидит у меня под окнами, а сама уже под цвет платья стала – замерзла да и изголодалась. Вот и взял ее в дом, готовить научил, убирать… Приходили за ней…
– Ты не отдал?
– Сам видишь. Уперся, говорю: внучка моя, Аленушка, из Евпатории на житье приехала. Они и отступились – с сумасшедшего-то и взятки гладки…
– Это у тебя получается.
– Поживи тут с мое… А теперь и я тебя спрошу: ты-то на кой шут этих двоих притащил?
– Э-э, дед, тут такая история… Дубов – свой человек,
– Ну?
– Вот тебе и ну. Так что скрывать от нее нечего. Тем более… – Шустов обернулся в сторону Лили, – тем более что она уже пять минут слушает наш разговор, стоя на тропинке…
– Да, я слушаю, – подала голос Лиля. – Значит, вы знакомы? Ловко сделано! Теперь, раз уж сеанс разоблачения состоялся, может, мы все вместе вернемся в дом и поговорим как следует?
Глава 10
– Так вы знакомы? Ну Альберт, ну пройдоха, – удивленно хмыкал Дубов. – Так значит, наш добрый хозяин…
– Ага, любитель природы, юный натуралист, – трепался неугомонный Альберт. – Особенно интересуется семейством кошачьих. Мечтает отловить одного представителя редкого вида. Для живого уголка детдома «Лучик». Там тоже о-очень обожают зверюшек!
Иваныч не обращал на него внимания, смотрел на Лилю.
– Так, значит, вы – мать агнца?
– Мне страшно, когда вы его так называете… Моего сына зовут Георгием. Егор, Егорушка. Лучше так.
– Простите. Но суть именно такова – ваш малыш приготовлен на заклание. Это случится завтра ночью. Ох, простите еще раз, я вас напугал!
– Иваныч хотел сказать, что этого НЕ случится завтра ночью, – ласково кивнул Лиле Альберт. – Именно ради этого мы здесь и собрались. Думаю, Лилечка, нам удастся уничтожить чудовище. Сейчас путь к нему охраняют адепты, последователи. Совершенные отморозки, но со временем они как-то научились определять тех, кто не подчинен влиянию сфинги, закрыт для ее чар. Они умеют узнавать нас, и они нас боятся, что в некотором роде является гарантией нашего успеха. Завтра доступ к телу их ненаглядного божества будет открыт для всех. После свершения так называемого брака сфингаобретет не только способность размножаться, но и невероятную силу. Думаю, на свете уже не найдется человека, способного противостоять ей. Может быть, раньше такие люди были. Раньше – еще до фараонов. Еще до того, как люди полюбили золото и власть больше, чем друг друга, больше, чем самих себя.
Лиля пристально на него смотрела – это был совсем другой Шустов, не тот, которого они встретили в Адлере. Сквозь балаганную маску проступило новое лицо – умное, серьезное, горькое. И речь его звучала совершенно иначе – без излюбленных словечек, без ужимок…
– Я думаю, люди с восторгом предадутся воле этого существа. Мне хотелось бы думать по-иному, но я не могу.
– И что тогда будет?
– В случае нашей неудачи? Я не знаю, Лиля. Мы можем только предполагать. И надеяться, что нам все же удастся остановить эту тварь. Любой ценой.