Зона Надлома
Шрифт:
— Кто сотрудничал с тобой?
— Люди. Много людей.
— Имена! В прокуратуре, в силовых структурах кто?
— Глоткин из СНБ (6), Арсенов, Рыбкин, Вепрь, Механик… — глухой, лишенный эмоций, механический голос задрожал. Выросли интервалы между словами.
Обряд прервался внезапно: Ярослав осознал, что еще несколько секунд и управлять ситуацией станет очень сложно. Он платил за нас обоих, но цена стала непосильной. Боль пришла неожиданно — закружилась голова, к горлу подобралась тошнота. Мелодия смолкла. Труп покачнулся и упал на землю. Я
— Идем, — хрипло позвал Ярослав, — нужно перейти речку.
Он подхватил под руку, вместе мы поковыляли к противоположному берегу. Рядом кружили драконы, готовые подстраховать, если споткнемся.
Переход вышел бесконечно долгим. Скользкие камни и неровное дно, словно не пускали вперед. Я хотела сесть, а лучше всего лечь, и плевать, что вокруг вода, но Ярослав упрямо уводил прочь от проклятого места. Нельзя оставаться там, где мир мертвых прорвал брешь и коснулся мира живых.
Всякому, как сложному и как иногда кажется непосильному, так и удивительному, волшебному, мгновению приходит завершение. Я ощутила опору и опустилась на траву. Липкая пелена, застилающая взор, спала, и я увидела его лицо — осунувшееся, уставшее и даже постаревшее. Мужчина развернулся и направился обратно.
— Ты куда?
Ярослав не ответил, только прикрикнул на Яшку, чтоб сидел на месте. Яна следовала за ним крылатой тенью. Достигнув цели, колдун стер защитный круг и попросил подругу:
— Сожги до пепла.
Яна кивнула, и первая струя огня обволокла тело. Оно не хотело гореть, а, возможно, это мне просто показалось.
— Идем, Оля, — мужчина помог встать и повел по узенькой тропинке в лес.
Мысли вились вяло и неохотно, ничего не хотелось. Если бы не его руки, упала б и заснула прямо здесь, среди зарослей жалкой крапивы. Но я брела, упорно заставляя себя переставлять ноги, мои слабости — это только мое, личное. Не к чему о них знать целому миру.
— Если выпить еще стимулятора — не расплатимся, — сказал Ярослав, когда мы вышли на просторную поляну с желтыми цветами. — Предлагаю завтра вместо этого спать, сколько душа пожелает.
Я радостно улыбнулась, словно получила ценный подарок, о котором мечтала всю жизнь. Если бы сейчас мне предложили обменять его на золотой перстень — ни за что бы ни согласилась!
— Будет дождь, — авторитетно заявила Яна, и с сожалением покосилась на редкие кроны ближайших деревьев.
Небо затянули темные серые тучи, в воздухе пахло грозой. «Вот и поспали», — промелькнули мысли и погасли.
— Поставим палатку, — решил мужчина.
— А, может, разгонишь облака? — спросила драконица.
Ярослав взглянул на небо и стал раскатывать аккуратно сложенную ткань.
— Не смогу. И не стоит — дождь все смоет.
— Тебе помочь? — спохватилась, устыдившись бездействия.
— Не нужно.
Помогала Яна, но, кажется, от этого вышло больше вреда, чем пользы. Вдалеке раздались первые грозовые раскаты.
Обычно от усталости люди становятся раздражительными
— Сколько человек, кроме тебя, могут провести такой обряд?
— Такой, наверное, никто, — мгновение подумав, ответил колдун. — Флейта сохранилась случайно. А насчет остальных не знаю, не пробовал. Остается только предполагать, насколько они эффективны и действенны, и сколько силы требуется задействовать.
— Это неправильно, — промолвила хрипло, в душе разлилась боль, — даже после смерти человек не может обрести покой! Ведь кто-то умирает только для того, чтоб ничего не сказать. Чтоб защитить тех, кто дорог. Они уходят в никуда и все зря!
— В никуда? Неужели ты веришь в это?! — выдохнул мужчина потрясенно. — Смерть — самый большой обман, Ольга. Она противоречит всем известным законам! — Ярослав говорил, глядя в мои глаза, и в этот раз я не отводила взгляд. Эмоции колдуна не скрывали привычные щиты. В сердце у мужчины смешались огонь и грусть. — Ничего не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда. Душу лишают бессмертия, лишают перерождения. Если верить, что за чертой ничего нет — так и будет. Любой конец — новое начало, новый путь. Так было испокон веков.
— Но ведь они не знают! Они не знают, что могут вернуться.
— Не знают, не верят. И это страшно. Люди слепы и глухи.
— И управляемы, — добавила тихо, — даже после смерти. Я не хочу, чтоб потом кто-то просто считал мою память. Словно дискету.
— Поверь, таких специалистов очень мало. Одних сдерживает отсутствие силы, других — цена.
— Какая?
— Зачем тебе это, Оля? — Ярослав помолчал, по-прежнему не поднимаясь с места. Когда начался разговор, колдун присел рядом на корточки. — Грани стерты. Чтоб исключить возможность передачи информации, достаточно сильно повредить голову или сжечь тело.
— Если со мной что-то случится, пусть Яна уничтожит… Это возможно?
— Оля, ты чего? — заволновалась драконица.
Яшка, почувствовав мое настроение, испуганно свернулся около ног.
— Возможно, — подтвердил мой спутник.
Я знала, он сдержит обещание. За это можно многое простить: и ехидство, и привычку командовать, и приказ, подписанный премьер-министром.
— Меня пугают цветы и надгробия. Здесь дикие травы. Здесь то, чего больше нигде нет: свобода — забытая, неведомая.
Именно так — свобода и одиночество. В зоне Надлома помнят тех, кого уже нет и без них солнечный свет ни такой яркий. Ждут, всматриваются в лица прохожих, желая рассказать о событиях давно минувших дней, но гости не способны слышать. Не способны понять.
— Я сделаю все, чтоб вернуть тебя домой, — произнес Ярослав, — но если что-то пойдет не так — исполню твою просьбу. Все маги уходят без похорон и могильных плит, иногда выбирая огонь. Но мы никогда не исчезаем в никуда. Мы знаем, что вернемся.