Зона невозврата
Шрифт:
Гросс в эту минуту если и учуял ее сомнения, то виду предусмотрительно не показал.
– Советую вам все хорошенько взвесить, – сказал он. – Зачем упускать возможность, о которой можно потом пожалеть?
В зале судебных заседаний Лок, приобнимая Кэрри за талию, нашел впереди пару местечек. После адреналинового всплеска на летном поле уровень энергии в нем, само собой, шел на спад. Не способствовали настроению и раздумья о том, что может выкинуть Рипер, равно как и экспресс-допрос со стороны ФБР. Единственным отрадным лучиком была
Когда они заняли места, она нежно коснулась его руки. Та доверительность, с какой она это сделала, вселяла надежду, что разлад еще можно как-то преодолеть.
– Ты думаешь, он все-таки заговорит? – шепотом поинтересовалась Кэрри.
– На трибуну он выйдет, тут даже сомнений нет. Самоуверенности в этом парняге столько, что Рэмбо нервно курит в сторонке. Беспокоиться надо лишь о том, что именно он скажет.
– Ты знаешь, после того взрыва во Фриско я подняла кое-какой материал по всем этим белым супремистам. Тюремным бандам вроде «Арийского братства», «Нацистских бунтарей», «Техасского круга»…
Перед глазами Лока сразу же возник двор «Пеликан Бэй», где посреди вытоптанной, с грязными проплешинами травы лежал вниз лицом Тай.
– И что?
– А то, что структура их не настолько однородна, как принято считать. Даже в отдельно взятой банде всегда есть разнонаправленные силы, вокруг которых все и вертится.
– Это какие же?
– Ну, скажем, своего рода криминальные авторитеты, застрельщики. Устанавливают свое главенство, а затем устанавливают связи с другими заключенными и начинают вводить в обиход элементы торговли – скажем, наркоту. Получается делячество. Этих ребят можно назвать прагматиками.
– Прагматиками? Слово какое-то… деляжное, на пять баксов.
– Да ты сам все знаешь. Есть среди них такие, кто и свастику у себя на лбу выколет, если только на этом можно срубить купюру.
Лок кивнул, припоминая Филеаса, чье алчное чутье деляги вполне могло бы при иных обстоятельствах обернуться успешной карьерой на Уолл-стрит.
– Но обычно там присутствует и другая сторона.
– У тебя и для нее есть словечко на пять баксов?
– Нет уж, тут бери на все десять. Этих ребят я бы назвала истинно верующими. С убеждениями.
– И куда же мы среди них приткнем Рипера?
– Его – однозначно к убежденным. А значит, и к бытующему у них закону чести.
Лок, не в силах скрыть ухмылку, цинично покривился лицом.
– Нет, ты дослушай, – взяла его под локоть Кэрри.
– Я слушаю, – вальяжно, с пародией на южный манер протянул Райан.
– Ты говорил, что парни вроде Рипера – прямо-таки ходячие персонажи из вестернов Луиса Ламура.
– Все как один.
– И разве не оттуда исходит одно из прозвищ «Арийского братства»? Клеймо. Это же по рассказу все того же Ламура.
– Насколько мне известно.
– Так вот «Клеймо» – я имею в виду рассказ – жило по своему закону
Лок неловко развернулся на стуле.
– Можно, я тебе скажу не как своей любимой до гроба Кэрри, а Кэрри-журналистке?
Она глазами выразила согласие.
– Все, о чем ты говоришь, мне известно. Так вот, каким боком, скажи мне, это соотносится с Кеном Прэйджером и его семьей? Как раз с ними «Арийское братство» не церемонилось – ни с женой, ни с ребенком.
– Вот и я про то же. «Арийское братство» преступило закон.
По короткому сигналу боковая дверь открылась, и в зал шаркающей походкой вошел Рипер, разительно преображенный костюмом с галстуком. Вежливыми кивками он поздоровался вначале с судьей, затем с Джалисией и стороной обвинения, ну и, наконец, со своими бывшими товарищами, молча ярящимися на него со скамьи подсудимых.
– Ну, так что, Райан? – спросила вполголоса Кэрри.
Лок медленно обвел взглядом Рипера, который сейчас с высоко поднятой головой пристраивался в загородке свидетеля, поблескивая немигающими, непроницаемо темными глазами.
– Он шахматист, – произнес Лок. – Гроссмейстер. И сейчас для него все мы – ты, я, Джалисия с Коберном, бывшие дружки-«арийцы» на той скамейке – лишь фигуры на клетчатой доске.
Глава 33
К той поре как Рипер был приведен к присяге, шел уже четвертый час пополудни. На толстом ковровом покрытии каблуки Джалисии оставляли пунктирный след. По сравнению с судом Сан-Франциско медфордский зал заседаний вызывал своей коричневой цветовой гаммой гнетущее чувство клаустрофобии.
– Для занесения в протокол, – огласила она, подойдя к свидетелю, – вы можете назвать свое полное имя и место жительства?
Рипер обнажил зубы, словно дебютант телешоу, излишне долго шлифовавший свою мимику перед зеркалом:
– Мое имя Фрэнк Хейз. Хотя людям я больше известен как Рипер. Проживаю невдалеке от Кресент-Сити, штат Калифорния. – Повернувшись к присяжным, он вновь оскалился в улыбке: – Если конкретнее, то в блоке строгой изоляции тюрьмы «Пеликан Бэй».
– Благодарю вас, мистер Хейз. Прошу сказать, известен ли вам кто-либо из присутствующих здесь подсудимых? И если да, то каким образом?
Рипер глянул на своих бывших товарищей. Выражение лица его при этом не изменилось, разве что чуть больше заблестели глаза:
– Я знаю их всех по отбытию тюремных сроков.
– В каких именно тюрьмах, мистер Хейз?
– Сан-Квентин, затем Коркоран, Чино и еще ряд других, – ответил Рипер, приведя целый ряд мрачнейших тюрем в Калифорнии и за ее пределами. – Любая тюрьма, где есть проволока с током и пулеметная вышка, вот там я их, как правило, и видел.
Джалисия возвратилась к столу, за которым сидело обвинение, и полистала какие-то бумаги – явный признак скорого перехода к делу.