Зона отчуждения
Шрифт:
– Что ты сказал, сука? – произнес, шипя, не в силах сдерживать гнев, и придавил доктора.
Лицо доктора от удушья сделалось пунцовым, пытаясь ослабить удавку, он просипел:
– Она устала жить. Пустите. Удушите… – Из последних сил он потянулся к столу и сгреб листок, лежавший поверх остальных. – Это вам от мамы.
Илья убрал халат с горла Аркадия и пнул его ногой так, что тот упал со стула. Расправив сложенный вдвое листок, стал нетерпеливо читать.
«Сынок, родной, я всегда любила тебя и люблю. Ты мой единственный родной человек. Я всегда старалась не обременять тебя, никогда ни о чем
Милый мой сынок, прошу, пойми меня правильно. Мои силы иссякли. И я трачу их остаток не на созидание, а на борьбу со смертью, а это неправильно. Рано или поздно жизненный путь каждого человека заканчивается, и надо принимать смерть как должное. Своим стремлением сберечь меня ты губишь свою и мою душу. Отпусти меня, сыночек! Отпусти, пока еще моя душа сможет обрести покой».
Буквы плясали по бумаге, и было видно, что написание давалось матери тяжело. Дочитав, Илья бережно сложил листок вчетверо и положил в бумажник. Устало взглянул на доктора, растиравшего шею, и спросил:
– Аркадий, ты тоже так считаешь?
– С медицинской точки зрения вашей маме ничего не угрожает. Последнее сердце работает безукоризненно. Все органы, а многие из них пересажены неоднократно, тоже в норме. Состояние стабильное. Но я, к сожалению, вынужден констатировать угасание мозговой функции… Последняя томография подтверждает регресс. Складывается такое впечатление, что мозг самоустраняется от выполнения своих функций. Ей бы новое тело… – произнес Аркадий, мечтательно прикрывая глаза.
– Но ты же знаешь, что аппарат не совершенен. Я не могу и не хочу рисковать жизнью мамы.
Илья достал из бумажника письмо матери и заново перечитал. Крупные слезы покатились из его глаз. Он громко всхлипнул и, к удивлению Аркадия, разрыдался. Растирая по лицу слезы, он почувствовал боль в пораненной ладони и стал, как в детстве, сосать порез, ощущая во рту соленость крови и слез.
Подойдя к Аркадию, накинул халат петлей вокруг его шеи.
– Сколько времени у нас осталось?
– По моим прогнозам, максимум полгода. А позже не помогут никакие операции. Вы должны принять решение.
Аркадий подал Илье влажную салфетку и показал рукой на щеку, измазанную кровью.
– Я хочу поговорить с мамой.
– Прямо сейчас? Это невозможно. Завтра – пожалуйста.
– Тогда жди меня к десяти часам утра.
Уходя, Илья вспомнил о маминой записке, оставленной на столе. Вернулся, аккуратно сложил и спрятал не в бумажник, а в карман рубашки, поближе к сердцу. Ему казалось, что так он сможет своим теплом растопить лед, тонкой коркой покрывающий их отношения.
На земле давно не осталось места, куда бы не вмешался человек. Ваш мозг – не исключение
Боровск. Настоящее время
– Большое спасибо, Аркадий Львович, за информацию, – поблагодарил
– Пожалуй, наш диалог мы продолжим после завтрака. Спускайтесь в гостиную. Мы с вашей сотрудницей подойдем чуть позже, – сказал Глеб и постучал в комнату девушки.
– Да-да, входите, – ответил мелодичный голосок.
– Приглашаю вас пообедать.
В комнате с окнами, выходящими на южную сторону, было по-весеннему светло и уютно. За большим столом разместились четыре человека. Поглощая закуски, Глеб начал разговор:
– В ближайшее время нам предстоит поездка в другую страну. Там будет принято решение о дальнейшей судьбе проекта.
– А Илья Иванович к нам присоединится? – поинтересовался Аркадий.
– Он птица другого полета и мне об этом не докладывает. Если посчитает нужным – прилетит.
– Да… – вздохнул Аркадий. – После смерти матери он стал сам несвой. Вызнаете, кем она была для него?..
– Думаю, она была для него просто мамой, – предположил Юрий.
– Как раз это я и ожидал от вас услышать, молодой человек. С точки зрения биологии – да, она женщина, давшая ему жизнь. Но для него она была еще и эталоном прекрасного. Именно поэтому он хотел сделать ее вечной. А вы-то хоть иногда напоминаете матери о себе?
– Я сирота, – ответил Юра.
За столом повисла пауза, и только стук столовых приборов разряжал тишину.
После обеда Глеб позвонил своему другу в Минск и вновь попросил об услуге. Выполнить аналогичный рейс и доставить пассажира. Договорившись о сроках выполнения операции, он перезвонил на спутниковый. Ответила Лиза. Справившись о делах, Глеб позвал к телефону лесника и проинструктировал, что кому предстоит сделать. Затем попросил пригласить к телефону Наталью.
– Добрый день, Наталья. Это Глеб. Как самочувствие?
– Все хорошо. Молю Бога о прощении.
– Ты способна здраво мыслить или нет?
– Да.
– Тогда собирай вещи. Завтра тебя отвезут ко мне. Предстоит встреча с твоим мужем. Готова?
– Да. Я должна покаяться перед ним за все содеянное, иначе нет мне прощения.
Пока курьер занимался доставкой Наташи, Глеб и Юра изучили технические возможности оборудования и поняли, что в их руки попала самая полная версия. А главное, Юрий обнаружил информацию, вписанную тридцать первым кадром в видео матери Ильи Карова. Как парень смог догадаться прокрутить покадрово файл и найти тайник, Глеб ума не мог приложить. Благодаря полученной информации они теперь имели инструкцию, указывающую, где, когда и какую программу необходимо запустить, чтобы получить следующий уровень доступа к системе. Теперь им стало ясно, что у Аркадия и Ильи заблокирован канал доступа к интерфейсу, и их мозги «переписать» невозможно.
– Если они смогли блокировать перезапись для себя, мы обязаны найти эту программу. Иначе мы превратимся в подопытных кроликов. Нас в любой момент могут препарировать в прямом и переносном смысле, – подытожил Глеб. – Давай просканируем Аркадия и узнаем, что к чему. Если повезет, докопаемся до его потаенных мыслей.
Аркадий, зашедший по приглашению Глеба в номер, испугался серьезности окружающей его обстановки.
– Присаживайтесь, – предложил Глеб. – Мы бы хотели просканировать вас на предмет враждебности к человечеству и к планете Земля.