«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)
Шрифт:
В перерывах между моими попытками укротить грузное чудовище мы садились прямо на теплый асфальт и болтали. Алексей старался быть остроумным и рассказывал вычитанные в журнале байки о мотоциклах. Он не курил и вежливо старался не замечать мои сигареты.
— Ты ездил в Улан-Удэ, — я постаралась вернуть его от сказок к реальности. — Расскажи лучше об этом.
Он застенчиво улыбнулся. Хорошая у него улыбка. Так улыбаются люди, которые думают, что мир — прекрасная штука, так улыбаются только те, кого еще не разуверили в этом. Его улыбка освещала изнутри лицо и глаза, которые на мгновение становились чуточку прозрачнее. При улыбке губы чуть раздвигались, но как бы не до конца, приоткрывая
— Ты знаешь, я даже родителям не сказал, куда еду, сказал, что поехал на турбазу отдохнуть на выходные. Сперва страшно было за мотоцикл, доедет, не доедет? Все же пятьсот километров в один конец. В кармане денег — только на бензин. Да еще холодно, начало мая. Но потихоньку поехал, нормально. На какой-то реке остановился, пообедал, котелки у меня были, хавчик тоже. А потом попутчика себе нашел, какого-то бурята, он попросил до Улан-Удэ довезти. Я думал он до ближайшей деревни хочет доехать. А он ездил в Иркутск к родственникам, работу искал. Ну, обратно в Улан-Удэ возвращался. Мы на перевале заночевали, там речка была маленькая, костер разожгли, он мне песни бурятские пел, красиво так… Я спал прямо на мотоцикле, на сидении, замотался в одеяло. К утру замерз, встал, гляжу, — кругом иней.
— А в Улан-Удэ?
— А, его довез, приехал к автодрому, как написано было в объявлении в мотоциклетном журнале. Они объявление дали, мол, байк-клуб проводит открытие сезона. Приехал, а там никого нет! Тоже мне, организаторы — всех позвали, а сами проспали! Приехали часа через два. Я там еще поспал, тепло уже стало. Там я с Антоном и познакомился.
Потом он стал рассказывать о неведомом Турунтаево и о турунтаевцах, которые почему-то не приехали на слет, и поэтому лидер улан-удэнских байкеров Андрей Зверев вечером решил съездить к ним в гости. Из Турунтаево все поехали на речку.
Алексей уже умаялся, промерз, сказывалась бессонная ночь. Местные решили попить водочки, а Алексей, смекнув, что ночевать у костра второй раз — не самое лучшее дело, вернулся с новыми знакомыми обратно в город и заночевал у кого-то из местных.
— Серега его зовут, не помню фамилии. Вот у него — «Урал»! Бак, дуги, руль, все в хроме! Он оторва! Натуральная оторва! Где он только не был! Он в прошлом году до Ирбита хотел доехать. Не вышло, мотоцикл развалился. За зиму новый сделал, чтобы снова ехать Утром Алексей посмотрел на похмельные рожи товарищей и понял, что пора домой. За все это время он выпил только банку пива.
— Я выехал почти в час дня, а в десять вечера был уже в Ангарске. И это на «Урале» с коляской!
— Родители узнали?
— Узнали… Серега поехал в Ирбит, под Иркутском у него сломался «Урал». Он оставил жену охранять мотоцикл, дал ей топор, а сам поехал в Ангарск. Сначала искал Белецкого, не нашел, тогда поехал ко мне в Северный. Прихожу я вечером с работы, а там Серега сидит и заливает моим: вот, мол, Лёха в Улан-Удэ приезжал, адрес оставил… Родители говорят: ну, иди сюда, рассказывай про турбазу…
Через два часа он вдруг спохватился.
— Ты извини, мне домой надо. Частный дом, работы много, не обижайся, ладно?
Он быстро довез меня до остановки, бросил «Пока!» и исчез.
Кочевники (1998 год, июль)
Странное это было лето. Днем я строчила репортажи и интервью для газеты,
Дни летели, слово стрижи по небу крылом чиркали. И однажды Алексей осторожно спросил:
— В следующие выходные возле турбазы Култушная на Байкале улан-удэнцы проводят мотослет. Наши тоже поедут. А ты как? С кем поедешь?
И только тут я поняла, о чем он спрашивал. Наши отношения за это время никак не продвинулись.
— Ты едешь… с Антоном?
— Ну, нет. Антон едет с Ириной.
— Я думал, его жену зовут Марина.
— Ну, жену-то, может быть, и зовут Марина, только едет он с другой.
Я удивленно смотрела на Алексея. А я-то даже и не сообразила, почему он держится на таком расстоянии! А что он, собственно говоря, должен был про меня подумать?
А? Вот, то-то и оно!
— Поедешь со мной? — нерешительно предложил он.
— Поеду, — просто ответила я.
Странно, но в тот момент у меня не возникло ни тени сомнения по поводу предстоящей поездки. Отчего-то казалось, что с этим невысоким пареньком можно ехать куда угодно и ничего не бояться.
— Вот только теперь мне тоже нужно будет «шифроваться» от родителей. А то у меня мама в обморок упадет, если узнает, что я еду куда-то на мотоцикле. Хорошо?
Он только глянул на меня своими синими глазищами и кивнул.
Я даже не знала, чего именно я ждала от поездки. Но что-то, несомненно, ждала.
Новых ощущений? Да, и этого тоже. Я долгое время жила в некотором замкнутом пространстве, и даже удачно найденная профессия не так уж и сильно раздвинула мой мир. Я никогда не могла ездить на машине, — меня укачивало, и даже самая недолгая поездка вызывала мучительные приступы тошноты. Когда меня звали куда-нибудь съездить, я сразу же с содроганием вспоминала удушливый запах несгоревшей солярки в раскачивающихся неуютных «Икарусах», спертый воздух, жару или холод, в зависимости от времени года. И то, что все форточки в салоне автобусов летом невозможно открыть, и что печки в них не отключаются до середины июня, пока в этом адовом пекле дети не начинают падать в обморок, а женщины — хвататься за сердце. И что в самую лютую стужу, когда над дорогой от мороза молочным киселем стоит туман, через десять минут поездки в автобусе появляется ощущение, что ты стоишь босыми ногами на голом листе железа. Что в электричках все то же самое, плюс к этому, все они отходят на Байкал в пять-шесть часов утра, а это означает, что вставать надо, как минимум, в четыре, потом ломиться в переполненный автобус, который идет до вокзала, или, опаздывая на электричку, бежать через черную, тревожную тишину лесополосы. Толкаться на перроне локтями и коленями, стараясь влезть в двери и занять место. Объяснять попутчикам, почему нужно закрыть окно, когда за окном осень… В общем, я не герой, и подвергать себя всем этим испытаниям никогда не хотела. С мотоциклом все было проще: захотел, сел и поехал.
Так, по крайней мере, мне казалось тогда.
Оставшиеся до поездки дни я с тревогой следила за погодой. Синоптики говорили о надвигающемся циклоне. Мама была на даче, а отцу я сказала, что еду на турбазу.
Я понимала, что ложь быстро раскроется, но пусть родители узнают о путешествии потом, когда поездка будет уже позади, чем волнуются все выходные. Палатку и спальник я выпросила у Зиновия. Выдавая мне хитрый инвентарь, его жена Вера объяснила, как ставить палатку. В свернутом состоянии она была не длиннее пятидесяти сантиметров и не толще пятнадцати.