Зона ужаса
Шрифт:
В глубине души я понимаю: его всё-таки тянет туда и он остаётся со мной только из доброты. Мы дружим с детского сада. Кайл знает, что я не хочу идти, но не желает оставлять меня одного. Он хороший друг, совестно его удерживать. Ладно, закажу пиццу с добавочной начинкой и поставлю его любимый фильм – может, получится хоть как-то возместить жертву.
А потом, наверное, даже позволю затащить себя к Саре.
От одной этой мысли на душе становится тошно. Первый год в старших классах был для меня не особо весёлым: никто
Все офигеют от моего костюма и от моих фразочек – и подумают, что я офигенный. Вроде Кайла. Хотя, конечно, шансов мало. Но я пойду, ведь это его порадует.
Может быть.
Мы заходим в дом, идём ко мне и снимаем рюкзаки. Моя комната сейчас похожа на зону бедствия: в каждом углу лежат горы одежды, на неубранной кровати валяется гитара, а пол, словно опавшими листьями, засыпан страницами старой домашки. Кого-то другого я постыдился бы приглашать, но с Кайлом всё иначе. Он тут, считай, живёт. И пусть только половину времени, но в шкафу и в ванной у него даже свои ящички.
Кайл бросает рюкзак к стене, сдвигает в сторону игровую приставку и устраивается в кресле-мешке перед телевизором.
– Что наденешь? – спрашивает он.
Я бросаю взгляд на шкаф, наполовину заполненный костюмами, в которых мы когда-то ездили на ролёвки – от средневековых нарядов до анимешной механической брони. С большинством мне помогал Кайл: швея из меня аховая, да и выбирать одежду не умею.
– Без понятия. – Я дёргаю плечом. – Смотря, пойдём мы куда-то или нет. Когда начало, кстати?
Если останемся дома, то сойдёт и единорожий комбинезон, а для вечеринки надо постараться. Помнится, в глубине шкафа висит что-то жуткое, инопланетное. Была мысль нарядиться в школу, но мы не знали, в чём придут остальные, и побоялись выглядеть глупо. Похоже, не мы одни: только половина явилась в костюмах, да и то как-то тоскливо, без фантазии. Да уж, старшая школа – совсем другое дело.
– Сейчас гляну, – говорит Кайл.
Он роется у себя в рюкзаке и случайно опрокидывает мой. На пол вываливаются книги и бумаги, а среди них – какой-то оранжевый листочек, смятый в тугой комок.
– Что это? – удивляюсь я. Не помню у себя такого. – Приглашение на вечеринку?
Вот уж не думал, что кто-то может подсунуть его тайком, но другого объяснения на ум не приходит. Когда я укладывал рюкзак, оранжевого шарика точно не было.
Кайл его разворачивает и, приподняв бровь, протягивает мне.
Встречаемся на кладбище.
Сегодня. Полночь.
А не то…
– Жутковатое у них приглашение. – Внутри всё сжимается.
Кладбище – последнее место на свете, куда я хочу снова попасть.
– Это не похоже на приглашение. Оно по-настоящему страшное. –
К девяти Андре засыпает на диване.
Мама с Фредди уже вернулись с конфетной добычей, и мы чуть животы не надорвали со смеху, наблюдая, как резвый четырёхлетний малыш в тираннозавровом комбинезончике бегает по всему дому от мамы, которая зовёт его баиньки. В конце концов Андре притворился велоцираптором и загнал-таки Фредди в спальню, но даже тогда удалось уложить его в постель, только разрешив спать в костюме.
На экране потянулись титры уже третьего просмотренного ужастика, банка со сластями наполовину опустела. Сегодня пятница, и мама разрешила Андре переночевать у нас. По правде говоря, он и так спит здесь чуть ли не каждые выходные, устраиваясь внизу двухъярусной кроватки Фредди.
Я бросаю взгляд на Андре: клыки вынуты, подбородок в искусственной крови, подводка для глаз растеклась – натуральная звезда готик-рока. Ну, если не считать слюны, капающей с нижней губы.
У меня вырывается смешок.
– Чё такое? – Он выпрямляется, пытаясь стряхнуть сон. – Не думай, что я отрубился.
– Ладно-ладно, а кто тогда убийца?
– Тыква, – заторможенно отвечает Андре.
Он снова закрывает глаза и оседает на диван. Судя по всему, до комнаты Фредди дойти не сможет.
Сахарный удар, не иначе.
Ему ничего не стоит умять целый пакетик с конфетами. Хорошо, что он часто бегает, иначе…
Я гоню эту мысль прочь. Сегодня Хеллоуин. Не позволю ничему испортить любимый праздник. В особенности собственным жестоким мыслям. Как всегда говорит мне Андре, Каролина и так гадость ещё та. Нечего помогать ей портить мне жизнь.
– Подъём! – Я бросаю в него конфетой. – Пора в кроватку.
– Я не устал, – бормочет он, не пошевелив и пальцем.
Меня разбирает смех.
– Да ты уже спишь, дружок!
Не знаю, то ли от моего смеха, то ли от ещё пяти кинутых конфет Андре наконец просыпается, зевая во весь рот.
– Эй, не разбрасывайся сластями! – бурчит он.
– Да ладно, ты их всё равно съешь.
В ответ он разворачивает одну у себя на коленях и забрасывает в рот.
– И как только в тебя столько лезет? – поражаюсь я. – Мне теперь, наверное, всю неделю одной капусты будет хотеться.
– Годы тренировок. К тому же я быстро понял, что единственный способ спрятать конфету от братьев – это съесть её.
Словно в доказательство, он подбирает ещё одну, но не разворачивает до конца и замирает, уставясь во все глаза в телевизор.
– Эй, – выдыхает он наконец. – Это часть фильма?
Я бросаю взгляд на экран и, поняв, что Андре имел в виду, вскрикиваю от страха.
Титры закончились, но вместо заставки со ссылкой на домашнюю страницу сайта там единственная строка текста.