Зов арены

Нейл Питер

Алинор быстро прошла в проулок и толкнула дверь, которая вела на ветхую и весьма грязную лестницу.

Девушка поднялась на второй этаж и, стараясь обойти кучи всевозможного мусора, стала искать дверь, на которой, как говорилось в записях ее отца, должен быть изображен ястреб. С трудом отыскав ее, Алинор громко постучала. Никто не ответил.

Она постучала снова, и еще раз. Может быть, старухи нет дома? Или она плохо слышит?

Наконец из-за двери послышалось:

— Кто там?

— Осуму, мне надо с тобой поговорить. Я знаю, кто ты

такая.

— А ты кто? Отвечай!

— Я дочь Эримиора. Позволь мне войти.

Дверь чуть-чуть приоткрылась. В щель можно было разглядеть только часть морщинистого лица на уровне плеча Алинор и глаз желтого цвета с черным зрачком.

— Дочь Эримиора? — прошамкала старуха.

— Алинор. Разве он никогда не рассказывал обо мне?

— Нет. Но я слышала, что у него была дочь.

Алинор поднесла к щели правую руку — на указательном пальце было надето кольцо с печатью дома Эримиора, вырезанной в камне.

— Теперь ты мне веришь?

— Нет. Откуда мне знать, что ты не украла кольцо?

— Ах ты, старая ведьма! Кто же еще станет иметь с тобой дело после всего, что произошло?!

Дверь захлопнулась. Послышался лязг и скрежет, как будто металлическую цепь протаскивали сквозь железные кольца. Затем дверь открылась, и старуха отступила, впуская гостью. Алинор вошла, осторожно оглядываясь по сторонам.

— Пожалуйста, закрой дверь, дочь Эримиора.

Девушка выполнила просьбу старухи.

— Что тебе от меня надо? — с испугом спросила Осуму.

Алинор повернулась к ней:

— Я пришла не для того, чтобы вредить тебе. Мне надо знать, что погубило моего отца. Я подозреваю, что за всем этим стоит Хавлат. Это так?

Старуха промолчала.

— Я могу присесть?

Осуму пожала плечами и жестом указала Алинор на другой конец комнаты, а сама устроилась на плетеной циновке в углу за низким столиком. Девушка снова окинула взглядом старуху и ее комнату и уселась на другую циновку. Осуму оказалась тощей, как скелет, с коричнево-серой морщинистой кожей. Ее одежда состояла из беспорядочного набора старых тряпок и шкур животных, а украшения ей заменяло множество разных безделушек, камней и кусочков резной кости.

Комната была под стать своей хозяйке. В ней пахло благовониями и отбросами, вся она была заставлена деревянными сундуками и ящиками, завалена старыми свитками и толстыми книгами, повсюду стояли бронзовые и железные жаровни, черепа, резные каменные предметы, глиняные горшки, на полу и на стенах — ковры и гобелены с вышитыми на них странными изображениями.

Алинор, устроившись поудобнее за низким столиком напротив хозяйки, отставила в сторону кожаный мешок, который принесла с собой.

— А теперь,— начала девушка, решительно глядя в глаза ведьме,— я хочу узнать обо всем, что может иметь отношение к смерти моего отца. Мне известно, что он приходил к тебе и ты обучала его колдовству. Его послал Хавлат?

— Нет,— мгновенно отозвалась Осуму.

— А ты не лжешь?

— Эримиор приходил сюда по собственной воле. Он

упоминал имя Хавлата, но Хавлат не догадывается о моем существовании. Я думаю, твой отец приходил ко мне из-за того, кто живет в доме Хавлата.

— Я тебя не понимаю.

— Я говорю о Куршахасе.— Ведьма цедила слова, едва заметно шепелявя.

— О Куршахасе?

— А разве ты не поэтому здесь? — Осуму улыбнулась.

— Я знаю, что Хавлат сделал все, чтобы отца осудили как можно быстрее. Видимо, он чего-то сильно боялся.

— Возможно. Но больше всего он хотел скрыть тайну Куршахаса. Для Хавлата Куршахас страшнее смерти.

— Почему?

— Потому что Куршахас — это само Зло. Разве отец ничего не говорил тебе о нем?

— Совсем немного.

Осуму пожала плечами:

— Значит, он считал, что больше тебе знать ни к чему. Куршахас — творение зла, а Хавлат — всего-навсего человеческое существо.

— Куршахас — колдун?

Разинув беззубый рот, Осуму разразилась визгливым смехом.

— Называй его как хочешь. Для созданий Тьмы имена не играют особой роли. Это люди считают, что смогут что-то понять, если дадут имя необъяснимому. Но зло — это просто зло, и все.

Алинор задумалась ненадолго, затем тряхнула головой и заговорила о другом:

— Ты обучала моего отца магии.

— Я научила его кое-чему.

— И ты продала или отдала ему какие-то магические предметы?

— Может быть.

— И несмотря на это или, наоборот, из-за этого мой отец погиб. Хавлат посоветовал ему воспользоваться магией против Kypшaxaca, но не собирался предоставлять возможность довести дело до конца. Это все был обман. Ты по-прежнему утверждаешь, что Хавлат о тебе не знает?

— В Аренджуне найдется множество мест, где можно изучать магию. Ты думаешь, Хавлат интересовался, кто наставлял твоего отца?

— Расскажи мне об этих местах.

— Дочь Эримиора, я дала твоему отцу магические предметы, с помощью которых он мог достичь своей цели. Это правда. Но в этом городе найдется не меньше сотни ведьм, которые могли сделать то же самое, и еще не меньше сотни мужчин, которые заявляют, что они колдуны. Здесь же ошивается уйма иноземных магов, жрецов-вероотступников и гадалок…

— Но большинство из них — шарлатаны. А ты? Ты обманула моего отца или на самом деле помогла ему?

— Пхе! — Осуму презрительно фыркнула.— Магией может заниматься всякий. Добыть благовония и свечи, выучить заклятья и заговоры нетрудно… — Старуха пожала плечами.— Если нет веры, ничего не получится, а если есть и вера, и искреннее желание, то магия срабатывает. Есть демоны и духи, которые ждут. Они пребывают в сновидениях и в вине. Их достаточно просто позвать. Зажги свечи, воскури травы — это облегчит дело. Но демоны приходят и так. Эти живут в твоем сердце, и в моем тоже. Не благовония заставляют демонов приходить, но, воскуривая их, мы вызываем демонов. Если тебе нужна магия, начни ею заниматься. Демоны и духи всегда готовы прийти. Ты молишься богам?