Зов арены
Шрифт:
В таверне «Драконье Семя» шла обычная гулянка. Сэндас ходил сюда каждый вечер и приглашал всех помериться силами в метании ножей — своем недавнем увлечении. Он стоял в углу у дальней стены и то и дело прикладывался к кружке с вином, смеясь над грубыми шутками приятелей, и становился серьезным, лишь когда подходил к линии броска и целился в мишень.
Была середина вечера, и, хотя вино текло рекой, настроение у присутствующих было еще вполне благодушным. Сэндас только
Улыбка медленно сползла с его лица, кружка выпала, но не разбилась, а вино потекло по столу. Сэндас замер: Алинор показалась ему поразительно красивой — такой она не выглядела даже в мягком свете восковых свечей в своей комнате.
— Ты участвуешь в следующем туре, Сэн? — спросил его один из приятелей.
— Нет, нет. Продолжайте без меня…
Он перешел к другому столу и жестом пригласил девушку. Она подошла и села напротив.
— Что стряслось, Алинор?
— Я просто хочу поговорить с тобой, Сэндас.
— Но ты не будешь больше спрашивать о Хавлате? — шепотом поинтересовался он.
— Нет. О Хавлате больше ни слова.
— Потому что я и так уже провинился перед ним. Мне надо…
— О Хавлате говорить не будем,— заверила его Алинор.
— …Сидеть и не высовываться хотя бы некоторое время. Вчера вечером я…
— Тихо, Сэндас. Я просто хочу попросить об одном маленьком одолжении.
— Вчера вечером… — Сэндас посмотрел Алинор в глаза и вздрогнул: ему показалось, что они излучали сияние.
— Нет, мы не будем говорить о Хавлате,— повторила Алинор и накрыла его руку своей,— хоть мое дело и касается его. Просто я хочу попросить тебя об одном одолжении. Мне надо, чтобы ты…
Сэндас смотрел на нее не мигая. Свет в зале неожиданно показался ему приглушенным, предметы приобрели расплывчатые очертания, голоса посетителей, до этого громкие и ясные, теперь доносились как будто издалека. Сэндасу почудилось, что он медленно погружается в воду, и единственное, что еще сохраняло ему жизнь,— это тепло руки Алинор. Тепло руки да еще странные глаза девушки.
— …Чтобы ты поговорил с Хавлатом кое о чем. Ради меня, Сэндас. Ты это сделаешь?
Ее голос был ласковым и нежным, как и ладонь, и таким же глубоким, как ее глаза. Весь мир сосредоточился в глазах Алинор, а голос невероятным образом, словно обретая плоть, впивался прямо в мозг.
— Я хочу, чтобы ты побеседовал с ним о моем отце, Сэндас,— говорила Алинор — Ты это сделаешь, Сэндас? Ради меня? Ты должен вести себя решительно, иначе Хавлат увильнет от этого разговора. Тебе, пожалуй, придется обнажить меч — просто чтобы показать ему, что ты не шутишь. Понимаешь, возлюбленный мой?
Конечно, ему все было понятно. Об этом он и сам уже не раз думал. Он давно собирался так
— Ты понимаешь, Сэндас, любовь моя?
— Да, конечно…
— Ты сделаешь это прямо сейчас?
— Да, конечно.
— Пошли. Я подвезу тебя в своем паланкине. Хорошо?
— Да. Конечно…
Они встали. Алинор ни на миг не отпускала Сэндаса, и молодому человеку казалось, что если девушка уберет руку, то он задохнется или упадет, не сходя с места — погибнет без ее поддержки.
Когда они подходили к выходу, один из приятелей Сэндаса окликнул его:
— Эй, Сэн! Ты куда? Мы начинаем новый тур!
— Оставь его в покое,— усмехнулся другой.
— Сэндас! Еще один круг!
— Оставь его, Чор. Красивая баба мужика-то уж всегда утащит.
Третий, расхохотавшись, поправил его:
— Богатая и красивая баба, приятель. Да-да, богатая и красивая…
Даже прохладный вечерний воздух не заставил Сэндаса очнуться. Он шел за Алинор как во сне и даже не заметил, как сел в паланкин.
Он слышал только свои собственные мысли: «Да-да, я поговорю с Хавлатом. Обнажу меч. Я хороший фехтовальщик. Один удар — и все. Но поговорить надо. Эримиор погиб, и в этом виноват Хавлат. Он должен знать, что горожане этого не простят. Надо все объяснить Хавлату».
Когда паланкин остановился, Алинор показал рукой на парадный вход в дом Хавлата:
— Теперь я тебя отпущу, Сэндас…
— Нет…
— Все будет в порядке. Ты сейчас выйдешь, отыщешь Хавлата, поговоришь с ним и покончишь с этим делом. Понял?
— Да…
— Отлично. Теперь иди.
Она отняла руку, и его пронзила острая боль. Он внезапно почувствовал себя очень слабым и больным. Но это ощущение сразу же прошло, и, выходя из паланкина, Сэндас сделал несколько глубоких вздохов, положил руку на рукоять меча и повернулся к дорожке, ведущей к крыльцу.
— Иди, Сэндас,— слышал он голос Алинор.— Иди…
Он пошел, не оборачиваясь, и даже не увидел, как слуги Алинор подняли паланкин, и тот начал быстро удаляться.
Вперед по дорожке… Вверх по лестнице…
При входе стояли двое слуг. Узнав его, они кивнули, открыли двери и поприветствовали стражника, но Сэндас не ответил.
Был еще ранний вечер, а значит, Хавлат, скорее всего, находился в кабинете в конце первого зала… Вместе с ним там может быть Куршахас… Куршахас? Ну и что? Какое ему, Сэндасу, дело до Куршахаса? Ему нужен только Хавлат. С Хавлатом надо поговорить… И меч…
Он пять раз стукнул в дверь молоточком, соблюдая определенную последовательность, так, чтобы хозяин знал, кто пришел.