Зов Лавкрафта (сборник)
Шрифт:
Метров тридцать до трассы. Там можно остановить кого-нибудь и попросить помощи.
Как попросить? На пальцах? Любой нормальный водитель, увидев во рту у Гоши извивающуюся тварь тут же свалит к чертям.
Тогда что?
Уехать на драндулете Ильича обратно в Краснодар. Найти больницу. В больнице поймут, как это вытащить. И что это вообще такое.
Гусеница, будто сообразив, что речь идет о ней, снова принялась извиваться. В глубине горла болезненно заныло, грудь вдруг сдавило так, что потемнело перед глазами. Гоша оперся о дверной косяк. Дыхание сбилось. Он часто и громко закашлял, прикрыв
В голове вдруг зародилась мысль.
Надо вернуться во имя возрождения Первенца.
Мысль была настолько странной, что Гоша сначала не понял, как она оказалась внутри его головы. Будто кто-то забросил ее туда. Кто-то посторонний.
Вдалеке зародился шум, темноту разрезал свет фар. По трассе пронесся автомобиль. Гоша наблюдал за ним, пока снова не стало темно и тихо.
В голове закрутилось непонятное.
Гоша подумал, что никогда не лакомился сочным свежим человеческим мясом, завернутым в кожу, как в лаваш.
Ми-го рассказали бы ему о пользе поздних ужинов человечиной.
О, у них на этот счет было много интересных теорий.
Просто возвращайся.
Расскажут.
О, да.
Гоша зашел внутрь автозаправки, под зеленоватый свет ламп, и плотно прикрыл за собой дверь. Гусеница во рту извивалась, скользила по щекам с обратной стороны и касалась усиками губ.
Это была ее идея.
Проголодалась, да?
Сознание словно разделилось надвое. Две мысли, одинаковые по силе убеждения, столкнулись в голове.
Разве тебе не нравится шаурма? Не подделка от Заурчика, а настоящая, свежая, жирная человеческая шаурма в естественной упаковке? Первый сорт!
Надо бежать. Куда угодно. Бежать отсюда.
Или стать новым Адептом.
Х-ха.
Подумай, разве это не прекрасно — поклоняться великому божеству, которое появилось на земле задолго до зарождения разума. Стать тем, кто заглянет в первородные стихии космоса и узрит великого отца — Ктулху!
Гоша разглядел собственное отраженье в мутном окне. Увидел, как длинные усики выскальзывают из его рта и ощупывают онемевшие щеки, подбородок, скулы.
…Если надкусить чуть ниже подбородка, пустить кровь, то наткнешься на такой вкусный кусочек, которого никогда в жизни не пробовал!..
Во рту скопилась слюна. Чужие мысли были невыносимы.
Гоша бросился к стойке, за которой подмигивал яркой лампой холодильник. Ноги сделались ватными. Гусеница, почуяв неладное, забилась в агонии. Перед глазами запрыгали разноцветные огоньки. Гоша, потеряв на секунду ориентир, ударился головой о стену и едва не упал. Нащупал руками стойку, зашел за нее, склонился над холодильником. Задняя стенка у него была зеркальной. На Гошу из зеркала смотрело нечто — веки под глазами набухли черным и оттянулись, кожа пожелтела, на висках пульсировали жилки, а на щеках, вокруг носа проступили темно-синие, почти черные ручейки вен. Ну и самое главное, между зубов…
Сейчас мы тебя…
Гоша протянул руку и двумя пальцами попытался ухватить извивающееся тельце. Получилось не сразу. Ощутил под пальцами пульсирующую плоть, жесткие щетинки. Одно из усиков неожиданно надломилось, и где-то внутри Гошиной головы будто ударили в колокол. Гоша зашатался,
Нет уж, теперь не уйдешь!
Выгнув голову, Гоша поднес к лицу руку с ножом. В широком лезвии блестела мигающая лампа. Внутри рта заныло — так болит обнаженный зубной нерв. Гоша захрипел, не в силах сдерживать боль.
А разве есть выбор?
Нож коснулся тельца гусеницы, чуть ниже рыжего гребешка.
Краем глаза он увидел сзади какое-то движение. А потом что-то тяжелое обрушилось на его голову, вышибая к чертовой матери сознание.
Частицы Первенца, кусочки Бога Гатаноа — шевелящиеся гусеницы влажные и темные от крови, похожие на мохнатых глистов — вываливались из живота Ловца, путались в его пальцах, ощупывали грязный пол толстыми слизистыми усиками.
Раздавленная шаурма валялась рядом, и в смеси кетчупа и майонеза корчился Ребенок в безрезультатных поисках носителя. Никого он уже не найдет и попросту сдохнет через несколько минут.
— Простите меня, — плакал Ловец. Гусеницы заползали под рубашку, холодили кожу. Он чувствовал прикосновение их липких тел. — Я не смог…
Вместе с вывалившимися Частицами Первенца он будто потерял душу. Стало пусто и одиноко. За многие десятилетия, что Ловец мотался по стране, наслаждаясь силой, властью и свободой, данной Первенцем, он настолько свыкся с живущими внутри себя существами, что сейчас вдруг с невероятной силой понял всю хрупкость собственной одинокой жизни.
Кто он без них? Оболочка, пустышка, один их миллиардов.
Скрипнула дверь, на автозаправку вернулся Гоша.
Частицы Первенца закопошились, начали присасываться к коже Ловца, болезненно впиваясь острыми зубками. Впрочем, что такое боль по сравнению с ощущением утраты, которое не пройдет теперь до самой смерти? Пусть хотя бы так. Он готов был стать марионеткой, лишь бы продлить мгновения, пока Частицы будут рядом.
Гоша пересек помещение, прошел за стойку.
В это время Частицы начали поднимать тело Ловца. Они будто белые мохнатые насосы, подключенные к волшебному генератору, закачивали в Ловца жизненные соки. Ловец чувствовал, как напрягаются его мышцы, как скользит по венам кровь, как наливаются силой руки и ноги. Гусеницы дрожали от напряжения, перекатывались под одеждой. Потом они вывалились, с треском порвав рубашку. От невероятного давления следом за рубашкой порвался и живот. Вместе с Частицами вывалились внутренности — кишки, печень, кусок легкого, желудок. Все это шлепнулось на пол бурой дымящейся кучей. В ноздри ударил тошнотворный запах. Ловец отстраненно отметил, что пар над внутренностями поднимается, будто дым над водой.
Частицы Первенца опоясали его тело и заставили двигаться. Ловец наступил на собственный желудок. Тот лопнул с чавкающим звуком. Под ногой разлилась жижа вперемешку с непереваренной пищей. Впрочем, Ловец не заметил. В это мгновение он полностью утратил контроль над собственным телом. Им двигали, как марионеткой.
Правая рука сжалась на бутылке с пивом, которую адепт забыл на стойке. Взмах. Гоша начал поворачиваться. Удар. В этом помещении все просто помешаны на ударах сзади.
Носитель тяжело рухнул на пол.