Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]
Шрифт:
– Ага, - кивнул Илья.
– Через два километра свёрток, а там ещё парочку километров, и мы у ворот с красными звёздами. И зов вроде оттуда. Только никак не разберу - то ли на помощь зовёт, то ли предупредить хочет.
– Интересно, кто нас оттуда звать может?
– со смешком сказал Андрей, - Вроде друзей мы там не оставили. Как пить дать, Кеша нас недобрым словом поминает. Только вот почему тоном умирающего лебедя?..
– Кажется, я знаю, кто это, мне этот ментальный почерк знаком, хотя связывался с ним всего один раз.
– Илья странно посмотрел на товарища.
–
– А ты кого имеешь в виду?
– подозрительно спросил майор.
– Один из наших друзей так и не смог удрать из ЭКОРА...
– Серёга! Так он же...
– Выходит, выжил... Что будем делать?
– Как - что? Вытаскивать надо парня!
– решительно отрубил майор.
– С самого начала связи почувствовал, что с ним что-то не так. Мы же его бездыханного оставили, вряд ли он мог так быстро оклематься. А если он в коме, куда мы его с собой потащим?
– задумчиво произнёс Илья.
– Ну и что, выведем из комы, подлечим. Мы с тобой пацана с инвалидного кресла подняли, и Горшечкина поднимем. Только давай это...
– майор замялся и, смущённо опустив взгляд, сказал: - Давай сначала Димку из рябовской неволи вызволим. А потом уж и Сергеем займёмся.
Илья внимательно посмотрел на друга.
– Само собой, мы ведь за ним и ехали, - и, положив майору руку на плечо, добавил: - Да не напрягайся ты, я всё понимаю. Если бы это был ребёнок Марии, я бы не раздумывал, кого первым спасать.
Рябов держал мальчика под охраной двух экорейнджеров в одном из специальных подразделений регионального отделения ЭКОРа, расположенном в десяти километрах от основной резиденции. Присматривать за ребёнком была приставлена женщина администратор.
Всё подразделение состояло из одного единственного двухэтажного кирпичного строения, надёжно спрятавшегося среди густого хвойного бора и окружённого высоким железным забором. Двери в здании были тоже железными с кодовыми замками, а окна зарешеченными.
Некогда здесь располагалась школа-интернат для детей военнослужащих; решёток тогда на окнах не было, а двери были простыми, деревянными. И забор был другим - дощатым и не таким высоким, - из интерната никто и никогда не сбегал. Позади здания имелся небольшой стадион, вернее, не стадион, а футбольная площадка, по периметру которой были вкопаны автомобильные покрышки. Теперь, в отсутствии детей, беговая дорожка вокруг площадки и сама площадка буйно заросли подорожником, одуванчиками и камнеломкой.
На фасаде корпуса, обращённом к спортивной площадке, красовалось некогда яркое и радостное, а ныне мрачное, выцветшее и побитое непогодой мозаичное панно, на котором были изображены бегущие мальчик и девочка с факелом в высоко поднятой руке. Алые (теперь бурые в мелкую серую крапинку) галстуки, повязанные на их шеи, развивались от быстрого бега. Художник-мозаичник не мог не сделать ребятам, спешащим зажечь огонь пионерской спартакиады, улыбающиеся лица, но со временем часть плиточек отвалилась, придав детским мордашкам иное выражение. В новом сценарии мальчик со зверским выражением лица, казалось, бежит вовсе не к своему светлому и счастливому социалистическому будущему
В принципе, жилось здесь Димке Скрипченко не так уж и плохо. Всяко лучше, чем у бабы Зоси на хуторе, по крайней мере, сытнее. Кормили здесь здорово - богато и по-взрослому, - ни каши тебе манной или хуже того, овсяной, ни творожной запеканки, ни кислых пустых щей с одним лишь щавелем, картошкой да свекольной ботвой.
Собственно говоря, к хорошей кормёжке Димка уже давно привык. Ведь это когда было - он жил у бабы Зоси, - когда мама уехала в Россию искать работу. Долго её не было, считай, всю осень и зиму, только в конце апреля за ним приехала. И забрала с собой из украинского хутора в небольшой российский посёлок, где снимала комнату в частном доме у хозяйки, тёти Лены.
До лета Димка на маминой да на тёть Лениной стряпне так отъелся, что мама однажды сказала: 'Пора тебе, сынуля, лишний вес сгонять. И заканчивай лопать в три горла, а то будешь таким толстым, как я'.
- А ты разве в три горла лопаешь?
– удивлённо спросил Димка.
Мама рассмеялась в ответ, а Димка торопливо добавил: 'И совсем ты не толстая, ты у меня самая красивая. Как баб Зося говорит, гарна дивчина'. Мама ещё пуще засмеялась и потрепала сына по вихрастой голове. А потом сделала строгое лицо и сказала: 'Нечего тебе, Дмитрий, у телевизора целыми днями торчать. Шёл бы лучше на улицу, с мальчишками в футбол поиграл бы. И вес лишний через пот сойдет, и глаза целей будут'.
Димка маму послушался, пошёл к пацанам, те его в свою компанию приняли без лишних разговоров и выставления условий - в небольшом посёлке, где мама комнату в тёть Ленином доме снимала, ребятишек - раз, два и обчёлся; новенькому только рады были.
К футболу Димка пристрастился...
Здесь тоже футбольная площадка есть. И мяч хороший, даже целых два мяча, новенькие! Вот только играть не с кем. С охранниками - дядей Лёвой и дядей Мишей - не поиграешь. Говорят, по инструкции не положено. Сидят себе на вкопанных колёсах, курят, да по сторонам глядят. Приходится с воспитательницей, тёть Элей, играть. Та не отказывается. Но разве это игра - с тётенькой! Разве что на ворота её поставить, но она и на воротах не шибко. Вратарь дырка из команды 'Пупырка'...
И телик есть. Смотри, не хочу - никто не запрещает, хоть целый день смотри. Да здоровущий телек! В полстены. У баб Зоси на хуторе телевизора не было. У тёти Лены был, тоже неплохой, но не такой огромный. И каналов здесь - море! Детских только - шесть штук. Есть и не совсем детские. Боевики там, про войнушку фильмы крутят. И дисков с мультиками полно - полки в шкафу забиты. Но с киношками больше. Тётя Эля отобрала, какие можно ребёнку смотреть, остальные унесла куда-то. К себе, наверное. Комната воспитательницы напротив Димкиной; двери - и в её комнату, и в Димкину - всегда открытыми должны быть, такой порядок здесь. Но хоть они и открыты настежь, в свою комнату воспитательница тётя Эля Димку никогда не пускает.