Зов Оз-моры
Шрифт:
– Умру я не от старости, – ответила Инжаня. – Тебе не надо знать, от чего. Как только узнаешь о моей смерти, сразу же беги в мою баню. Помнишь, что там надо сделать?
– Найти в парилке самый старый тяльме… – неуверенно сказала Варвара.
– Вот-вот. И смотри не перепутай! Там будут другие веники, на вид ещё более обтрёпанные. Их не бери: это обманки. Хватай тот, что лежит под окном.
–
– Узнаешь. Корми мужа – и пойдём изгонять из него болезнь. Потом сразу же заселитесь в свою избу.
– Страшно мне там будет. Пулукш так мало пожил…
– Ты петухам головы рубила? – засмеялась Инжаня.
– Но человек же не петух…
– Оба живые существа. Жить хотят, а убивать приходится, – вздохнула Инжаня. – Мама при тебе хоть раз проводила озказне?
– Нет. Она не хотела, чтоб я это видела.
– А говорила она тебе, зачем нужны эти жертвоприношения?
– Чтоб умилостивить богов?
– Не только, Толга!
– Чтоб люди обычаи не преступали?
– Какая же ты наивная! – ухмыльнулась Инжаня. – Это власть, девочка! И ещё проверка силы твоего духа. Учить тебя да учить!
Она замолчала и принялась рассматривать лицо собеседницы. Оно было растерянным и застывшим, лишь губы еле заметно тряслись… Подождав немного, Инжаня спросила:
– Мужу хоть не рассказала о том жертвоприношении?
– Нет.
– И не говори… Но хватит болтать! Печь в бане уже остывает. Буди мужа, а то он заспался.
Жена растолкала Дениса, принесла ему пшённые блины с мёдом. Как только он поел, Варвара и Инжаня подхватили его под руки и вывели во двор. Солнце уже выглянуло из-за полосы далёкого леса, но пожухлая трава была ещё влажной от росы. Денис справил нужду, и все трое пошли к бане Пулукша.
Жители деревни посмеивались, глядя на шестипудового мужика, прыгающего на одной ноге в обнимку с двумя женщинами.
– Запомни на будущее, – по дороге учила Варвару Инжаня. – Воду для пара бери из трёх родников, а ветки для тяльме – с трёх берёз. Парить больного надо трижды, и после каждого раза он должен переступить через веник…
В предбаннике у Пулукша стены были покрыты сажей и пахли плесенью: доски прогнили и покрылись белыми пятнами грибка. Инжаня первой разделась и распустила волосы, не стесняясь Дениса. Он невольно залюбовался её сильным гибким телом с высокой, как у девушки, грудью. «Как же красива ведьма! Глянуть бы на её колдовские пляски сейчас.
– Ведьма, говоришь? Пусть будет так! – сказала Инжаня по-русски, нисколько не коверкая слова.
Она скрестила руки и плавно их развела, откинув голову назад и сделав на цыпочках полный оборот. Затем строго посмотрела на молодую пару:
– Полюбовался? Хорошего понемножку! Чего мешкаете-то? Ждёте, когда печь остынет?
Варвара поспешно сбросила с себя одежду. Денис же медлил, смущался…
– Ты чего это? – усмехнулась жена, глядя на него. – Никак выздоровел?
– Раздевай его, Толга! – подбодрила её Инжаня. – Пусть не робеет. Я ничего нового не увижу.
Варвара стянула с мужа сапоги, рубаху и портки. Инжаня бесцеремонно осмотрела Дениса с головы до ног и захохотала:
– Так вот, Толга, почему ты за него так уцепилась! Даже завидки берут.
Варвара оцепенела и покраснела.
– Инжаня… – промямлила она.
– Без тебя знаю, как меня зовут.
– Не за это же я его люблю.
– И за это тоже, – Инжаня перешла на мокшанский. – Учись быть честной перед собой. Кстати, твой муж ведь воевать собрался?
– К чему ты это опять спросила?
– В битвах всякое может случиться, и смерть – не самое худшее из зол. Денясь может стать беспомощным калекой и даже скопцом. Тебе, Толганя, до гроба придётся с этим жить. Будешь ли ты по-прежнему любить мужа? Не спеши отвечать. Всегда говори себе правду, даже такую щекотливую.
Варвара задумалась. Инжаня молча стала ждать её ответа.
– Уговорю его не идти на ратную службу, – наконец, сказала Варвара.
– Вот-вот! – улыбнулась ей Инжаня. – Попытайся, попытайся! А теперь бери мужа под локоток.
Сказав это, она запела: «Дева с серебряными волосами! Горячим паром обдай нас, дымом покрась нас, золой покрой нас!» Варвара тихо и смущённо вторила ей.
Затем они ввели Дениса в парильню с чёрными стенами и усадили на полок. Инжаня влила в кадку с водой ведро позы, сбросила туда кочергой раскалённые камни, опустила в шипящую воду пучки сухих трав – и все трое утонули в горячем душистом паре.
Он уже начал остывать, когда оз-ава поднялась с полка.
– Хватит! Как бы сердце не прихватило: я всё-таки уже не девочка.
– Я хоть и моложе, но тоже долго не выдерживаю, – созналась Варвара.
– Вижу по твоим глазам. Пошли отсюда, Толганя! Охолонём в реке.
Они взяли Дениса под руки и, перепачканные, повели его к мостику, на котором Пулукш стирал одежду и удил рыбу. Зачерпывая ведром холодную речную воду, Варвара отмыла мужа от сажи.