Зовите меня Клах (Академики)
Шрифт:
– ...учитывая кентос, возможно, проблемы с вестибюлярным...
– неожиданно произнесла брюнетка.
– А?
– развернулась к ней рыжая, - Ты это о чем?
– Кулаки не сбиты, - перевела корпулентная блондинка, - Не дрался. Возможно, сам навернулся.
– А-а!
– непонятно чему обрадовалась рыжая.
Я же затосковал: попасть в женский коллектив, да еще и не начальником - врагу не пожелаешь. К счастью, смотрины не затянулись, точнее, им не дала затянуться Марта.
– Ладно, посмотрели и будет, - заявила она, - Давай знакомиться. Я Марта. Старший лаборант и твой непосредственный
Злата на эти слова скорчила обиженную гримаску и жалобно вздохнула, а Елена просто промолчала.
Брюнетка со странной привычкой произносить вслух только часть фразы оказалась преподавателем кафедры по имени Амалия. Интересно будет сходить на ее лекцию: она и там будет так же изъясняться?
– Держи, - Марта потянула мне тощую стопку листов, - Это инструкции. Должностная, по охране труда, по пожарной безопасности... Читай внимательно, я потом тебя по ним поспрашиваю.
Я быстро просмотрел, что мне выдали. Пять! Всего пять инструкций?
– У нас тут не шарашкина контора!
– гордо заявила старший лаборант, неправильно истолковав мою мимику, - У нас все по-серьезному. Потом еще в двух журналах распишешься.
"По-серьезному"? Вы серьезно? Пять инструкций и два журнала? Да когда я итээрил на заводе у меня только ежедневного заполнения журналов было девять штук, а еще ежемесячные, квартальные... И инструктировал я работяг по тридцати... ТРИДЦАТИ инструкциям каждые полгода! Да у меня одних удостоверений шесть штук было!
– ...особенно внимательно читай инструкцию по охране труда. Не случайно говорят, что такие инструкции пишутся кровью...
О-о, да! Инспекторы по охране труда и промбезопасности любят произносить эту фразу. Вот только не уточняют, что на 99 процентов это кровь, которую они сами из итээров и выпили своими проверками. Это ведь уму не растяжимо, сколько развелось надзирающих, охочих до итээровской крови! Помнится, когда я принес в пожарную часть квиток об уплате десятого штрафа, даже предложил мне памятный значок выдать, как почетному донору и спонсору МЧС.
Должностная инструкция лаборанта была, практически, один-в-один, как в нашем мире. Особо порадовало отсутствие пункта об "уборке помещений", а ведь у нас в политехе был такой. Ха! Да в одной соседней стране лаборантам первым делом вменялось в обязанность знание Конституции... Кстати, надо бы глянуть. Как и КЗоТ, и уголовный кодекс. Все-таки, я тут надолго... Эх, вот попал бы в миры Евы, качнул бы базу юриста первого уровня!..
– Какие-то вопросы?
– поинтересовалась Марта, когда я подошел к ней.
– Да, есть один. В должностной инструкции сказано: "Поддерживать лабораторное оборудование в исправном состоянии и своевременно осуществлять ремонт."
– Ну, да, - не поняла Марта.
– Ремонт своими силами?
– уточнил я, - Без привлечения специализированной организации?
Марта замялась.
– Договор у нас есть... Но, если получается отремонтировать самим...
Понятненько. Подобные договоры на ремонт и обслуживание с фирмами заключает не кафедра, а деканат или даже
– У нас, между прочим, есть очень хорошие станки и разные приборы, - сказала Марта, - Ты все прочитал? Тогда пойдем, покажу.
Лабораторная слесарка меня и в самом деле впечатлила. Там было все: и маленький обрабатывающий центр для токарки/фрезеровки/шлифовки, и паяльная станция с вытяжкой, и стойка с осциллографами/генераторами/источниками питания, и удобный верстак с тисами и прочими штуками... Добила меня стена над верстаком, на которой, словно в фильме про оружейного маньяка, были в специальных зажимах развешаны инструменты. В первые мгновения я едва не подавился слюной, однако, присмотревшись, заметил, что оборудование и инструменты выглядят так, словно к ним полгода не прикасались. Я невольно провел по верстаку пальцем, хотя, и видел, что порядок в слесарке почти идеальный. Но, порядок порядком, а вот ощущение заброшенности не оставляло. Стоящая рядом Марта вздохнула.
– Как пан Пшемислав уехал, так тут и работать некому стало.
– А это...
– Прежний завлаб. Шесть лет он у нас был...
По ходу экскурсии из оговорок и осторожных расспросов я узнал следующее.
Шесть лет назад из очередной командировки в Варшаву профессор Стражич вернулся не один. Его сопровождал давний приятель и довольно известный ученый-экспериментатор пан Пшемислав. Что его заставило сменить научную стезю на преподавательскую и на несколько лет перебраться в Минск, так никто доподлинно и не узнал. Предполагали разное: от интриг завистников до семейных неурядиц, но, повторюсь, истинные причины остались неизвестны.
По ходатайству пана Стражича столичный изгой получил должность завлаба и...
– Это все его усилиями. Все, - Марта широко повела полной рукой, - Он и сам что-то постоянно мастерил, и студентов с аспирантами привлекал. Пойдем, покажу, какой он класс для практических занятий по медитации оборудовал. В Варшаве такого нет!
Марта открыла очередную дверь, за которой оказалась винтовая лестница в подвал.
Больше всего класс для практических занятий по медитации напоминал сад камней. То есть, площадку, ровненько засыпанную песком, в который небрежно воткнули с десяток разнокалиберных булдыганов. Правда, медитировать предполагалось не сидя на карачках на голых досках, а в удобных креслах, похожих на шезлонги. И песок... Очень знакомый белый песок Междумирья. Увидев его, я непроизвольно отшатнулся, что, разумеется, не осталось незамеченным.
– Знакомый песочек?
– поинтересовалась Марта.Я молча кивнул.
– Камни тоже ОТТУДА, - значительно произнесла Марта, - Пан Пшемислав лично принес. Чувствуешь?
Да, я чувствовал. Будто где-то там, в нагромождении камней прячется прореха в иное, и из-за разности давлений возникает еле ощутимый сквозняк. И это совсем не воздух. Это словно окружающая реальность медленно утекает куда-то. И есть опасность, что тебя тоже утянет в эту щель между мирами...
– Эй-эй, Кирил, ты чего?
– вдруг затрясла меня Марта, - Ну-ка, давай отсюда. Скоренько, скоренько!