Зовите меня Клах (Академики)
Шрифт:
Следуя за профессором, я оказался в комнате, которую Марта почему-то пропустила при проведении экскурсии. Из-за обилия разных цветов-кустиков-вьюнков ее можно было бы принять за релаксационную, и только застарелый, впитавшийся в пол и стены, запах табака выдавал истинное предназначение.
– Вот такая у нас курительная комната, - объявил пан Гавел, - Вы-то, надеюсь не подвержены сей пагубной привычке?
– Нет.
– И замечательно! А вот мы с паном Стражичем все никак не откажемся. Правда, он закоренелый трубочник, а сигары предпочитаю.
Профессор достал из внутреннего кармана пиджака специальный кейс для сигарил, показавшийся мне сначала смартфоном в кожаном чехле. Хм, ему бы жилет в тон костюму
Я с некоторым, так и не отпустившим напряжением, ожидал разных каверзных расспросов и всякого такого, но профессору, казалось, было достаточно того, что у меня есть уши. Умело играя голосом, он принялся болтать всякую ерунду.
Рассказывал о различиях трубкокурения и сигарокурения, демонстрировал артефактную пепельницу, изготовленную лично пани Мартой...
– Между прочим, Кирил, история появления этой пепельницы достаточна забавна, - профессор дождался появления на моем лице выражения заинтересованности и продолжил, - До нашей замечательной пани Марты старшим лаборантом очень много лет работала одна весьма достойная женщина. Она, кстати, все эти зеленые заросли в нашу курительную комнату и натаскала, чтобы они воздух очищали. И очень сердилась, когда мы стряхивали пепел в цветочные горшки на подоконнике. В один прекрасный день мы увидели на стене около окна большой плакат: "Пепел в горшки не стряхивать." Я ей попытался объяснить, что, в частности, для сигар используется только натуральный табачный лист (никакой бумаги, пропитанной селитрой), поэтому пепел - самое настоящее удобрение. На следующий день появляется новый плакат: "Цветы в удобрениях не нуждаются." Хорошо, стал стряхивать пепел в кувшин с водой, который тоже стоял на подоконнике. День проходит, другой...
– профессор сделал интригующую паузу, - И появляется очередной плакат: "Вода для цветов, а цветы в удобрениях НЕ НУЖДАЮТСЯ."
Я рассмеялся. Не из вежливости - не раз с подобными дамами пересекался. Они и не такое могут! Профессор, довольный успехом рассказа (или изображая довольство), благосклонно покивал и неожиданно прервал нашу почти начавшуюся беседу.
– Мы обязательно продолжим, Кирил, обязательно...
И к чему он мне эту историю рассказал? Или у нее, как и обещано, продолжение есть?
Возвращаясь в кабинет "отчетов и чаепитий", я краем глаза заметил, что пана Гавела перехватила Лена и что-то с жаром ему говорит. Пани Амалия тоже куда-то ушла, а вот Марта и Злата зачем-то ждали меня. "У них работы нет, что ли?" - успел подумать я.
– И как тебе наш замзав?
– с ходу атаковала Злата.
– Да я пока не понял.
– Наверное, про удобрения рассказывал?
– все также агрессивно продолжила девушка, - А как он выжил пани Генриету за полгода до пенсии не поведал?
– Я пойду, - Марта поднялась из-за стола, - Дела сами не делаются...
Я смотрел, как Злата, опомнившись, бормочет извинения и разные "я не хотела обидеть" и "Марта, ты ведь только через год", смотрел и с тоской думал: "Мне вот это все надо? Влезать в разные мелкие внутренние конфликты и дрязги? Нет, мне это не надо. Я устроился лаборантом только для того, чтобы "по блату" подтянуть хвосты, быстренько изучить и освоить то, что прошлый хозяин тела должен был изучить и освоить на первом курсе. А потом..." Поэтому я не стал дожидаться, когда Злата снова почтит меня вниманием, а просто развернулся и пошел в слесарку. У меня там три прибора подготовлены для ремонта. А что женщины придумают относительно причин моего ухода... Да пусть придумывают, если хочется!
Злата заглянула в слесарку минут через пятнадцать. Я уже приготовился выслушивать монолог о... Ну, например, о приставаниях старого сатира в вырвиглазном жилете. Или... Но нет. Злата ограничилась формальным "не обращай внимания" и "извини, что сорвалась", словно смогла прочитать мои эмоции, а, может быть, и мысли. В любом случае, молодец, что не зашла. А интересно, Злата могла провернуть диверсию
– Как продвигается?
– внезапно спросила тихо подошедшая Марта. (А мы ждали, да-сс!)
– Два из трех будут выглядеть целыми.
– А работать будут?
– прозорливо поинтересовалась начальница.
– Кто бы мне еще объяснил, что для них означает "работать"?
– вздохнул я.
– Объясним, - отмахнулась Марта, - Было бы на чем. Тем более, что тебе как раз и требуется контроль над воздействиями подтянуть.
– Ну, в общем, да...
Мы еще немного поговорили, и Марта ожидаемо предложила мне попытаться восстановить один из антикварных аппаратов, которые со "скелетом глобуса". У нее даже где-то сохранилась методичка. Я, конечно, согласился - мне и самому было интересно сравнить.
– Марта, а почему начало занятий перенесли?
– наконец смог я задать интересующий меня вопрос.
– Ты в деканате был?
– Нет пока. Попозже схожу - отвлекаться неохота, - я как раз закончил распаивать оборванный разъем к антенным решеткам (или как их там называют?).
И Марта поведала самую популярную среди сотрудников версию.
Дело в том, что в Великом Княжестве Литовском очень серьезно относятся к почетному долгу защиты отечества и ежегодно спрашивают набежавшие проценты, отправляя резервистов на учебные сборы. Небольшие. Для многих на пять-десять дней. И среди этих "многих" немало преподавателей и даже студентов универа. Обычно такие сборы проводят летом, чтобы не мешать учебному процессу, но в этом году почему-то повесток не присылали. Никому. Во всем Минске. И продолжалось это почти до конца августа, когда повестки все-таки пришли. Причем, сразу всем. По самым достоверным слухам - это инициатива нового военного коменданта Минска, который как раз в середине августа и вступил в должность. Опять же, по самым достоверным слухам, бесстрашная проректор универа, блистательная пани Зофия, порывалась идти брать приступом главную комендатуру города и разъяснять, что семидневные сборы, начинающиеся в последний день августа - это не летние, а ОСЕННИЕ сборы и надо было... Ректор ее еле удержал.
– Вот и получается: завкафедрой в командировке, завлаб, почти все преподаватели и некоторые студенты на сборах... Тебе-то повестка не приходила?
– У меня белый билет, - припомнил я один из документов в гиле, - Так что, я не уклонист и не дезертир.
– Это радует, - улыбнулась начальница.
Я закрутил последний винтик и собрался попросить Марту провести среди меня ликбез по работе с прибором, но тут в слесарку ворвалась Лена. Растрепанные волосы, сбитое дыхание, лихорадочный румянец...
– Марта, Кирил!
– воскликнула Лена, - Как хорошо, что вы здесь! Пан Гавел...
– Лена с силой выдохнула.
– Что случилось? Что сделал пан Гавел?
– мгновенно подобралась Марта.
– Он... Он разрешил, а никто не хочет! А сегодня последний день полнолуния!
– Лена возмущенно всплеснула руками, - Говорят, машин нет! Я им говорю, а это тогда...
– Стоп-стоп-стоп. Успокойся. Расскажи толком, что тебе разрешили, и что ты хочешь сделать, - перебила Марта.
Я проникся формулировкой, ведь в случае с энтузиастами, а Лена именно такая, разрешенное и запланированное - две большие разницы, как говорит Стас. Эх, что-то я по нему соскучился!