Зовите меня Клах (Академики)
Шрифт:
Между тем, гости дорогие затормозили движок (большие электродвигатели именно "тормозят") и погасили фары, но выходить из мобиля не торопились. Наверное, давали глазам привыкнуть к лунному свету, опять затопившему площадку. Что ж, тогда первый шаг за мной. Я встал со складного стульчика и демонстративно размял шею, наклоняя и поворачивая голову. Эх, музычки не хватает! Чего-нибудь из того, что Морриконе для спагетти-вестернов писал. Я вытянул из кружки веточку зелени и принялся неторопливо жевать.
Хлопнули двери мобиля, и две высокие, широкие и темные фигуры зашагали ко мне, похрустывая гравием. Остановились метрах
– Поужинать не успел?
– съязвил, по-видимому, Марик.
– Это петрушка, - объяснил я.
– Лучше бы сухариков прихватил. Погрыз, пока можно. Травку знаешь, кто жует?
– Как говорила моя мама, петрушка способствует.
– Кончайте уже этот детский сад, суровые парни!
– вмешался Юзик, держащийся позади брата, - Кирил, я понимаю, что...
– Погоди, брат, ты не то говоришь, - и Марик попытался придавить меня взглядом (это судя по нахмуренным бровям - глаз-то не различить), - Короче, Клах, чтобы мы тебя около своих сестер больше не видели, понял?
Как мы на подобные наезды в детстве отвечали? "Ты меня, понял, "на понял" не бери, понял?!" Ага, и: "больше" - нельзя, а "столько же" - можно? Ладно, отставить ясли!
– Не получится. Мы с Леной работаем вместе.
– Да мне!..
– Марик!
Неожиданно я заметил периферическим зрением странное движение среди деревьев, обступавших площадку. Рефлекторно дернул головой, вглядываясь, но все уже исчезло. Причем, Юзик тоже что-то почувствовал и насторожился, в отличии от Марика.
– Хоп!
– вдруг воскликнул Марик, - Есть решение! Короче, Клах, давай так: поскольку Юзик тут сбоку, то разбираемся мы с тобой, согласен?
– С чем?
– С проблемой, с чем? В общем, если я тебе сейчас опять настучу по тыкве, то ты увольняешься из лаборантов.
– А если я тебе? Или ты такой вариант не рассматривал?
– Ну почему? Если ты-ы мне, то я приношу свои самые искренние извинения и...
– Извинений будет достаточно, - перебил я и, поставив кружку с травой на стульчик, принялся стягивать худи. Разумеется, чтобы не порвать рукава при трансформации. Но Марик воспринял это иначе.
– Эй, Клах, давай без стриптиза!
Поеживаясь от ночной прохлады, я проделал несколько наклонов корпусом и изобразил бой с тенью. Марик насмешливо фыркнул:
– Клах, скажи честно, на что ты рассчитываешь?
– Сейчас приведу себя в боевую форму и узнаешь, - пропыхтел я, якобы уходя от контратаки.
– Да хоть в две! Только не затягивай, - Марик ненадолго задумался и, наконец, сделал давно ожидаемое мной предложение, - Знаешь что, Клах, я тебе даже дам фору в два удара. Типа, ради справедливости. Берешь?.. Эй, ты что, кружкой бить собираешься?
– Не, это у меня эспандер такой. Пальцы качаю, - я доел зелень, обхватил кружку сверху и пару раз сжал ладонь. Концентрация. Грабки. Сжать!
Захрустела, крошась, эмаль, смятая стальная кружка небрежно отброшена в сторону, а отпрыгнувший метра на два спиной вперед Марик вытаращился на мои...
– Это что за фигня?
– Марик ткнул пальцем.
– Это?
– я с удовольствием повертел перед лицом трансформированными руками, - Боевая форма. Две боевых формы, - поправился я, - Левая... И правая. С какой начнем?
– Начнем что?
– издалека поинтересовался Марик.
– Фору в два удара ты мне обещал? Обещал... Да все
– Ага, особенно второй, - Марик кинул взгляд на изуродованную кружку и воззвал, - Юзик!
– Пацан сказал - пацана сделали, - меланхолично ответил Юзик, - Я бы на твоем месте приступил к извинениям. Искренним. Не дожидаясь результатов боя.
За моей спиной раздались размеренные и какие-то ленивые хлопки в ладоши. Я резко обернулся: от черной стены деревьев отделился сгусток мрака, внезапно превратившийся в пани Берту, одетую в мешковато сидящий черный комбинезон. Небрежно удерживая на сгибе локтя гротескно и почему-то неопасно выглядящую ружбайку с толстым стволом и раздутым цевьем и не прекращая аплодировать, пани Берта приблизилась к нашей компании.
– В самом деле, молодые люди, заканчивайте этот цирк - все хорошо в меру.
– Добрый вечер, пани Берта, - вежливо сказал я.
Пани Берта молча кивнула и выжидательно посмотрела на застывших братьев.
– А вас здороваться не учили?
– Т-тетя Адрианна?
– наконец выдавил из себя Юзик, - Это вы?
Глава 7
Юзик и Марик, конвоируемые пани Бертой-Адрианной, ушли "продолжить беседу в приличной обстановке, а не посреди леса". А я задержался под надуманными предлогами: надо одеться, надо собрать мебель и мусор и "я вас догоню". На самом деле, уйти мне мешало какое-то внутреннее и подспудное чувство, да и пани Берта материализовалась с другой стороны площадки, не с той, где я заметил движение. Кроме того, раз уж пошли такие индийские страсти, я хотел дать время братцам и их зановообретенной "тете" исполнить положенные для нечаянной встречи песни и танцы. Между прочим, ничего не происходит внезапно. Нас всегда обо всем судьба честно предупреждает заранее. Ведь только днем пани Берта размышляла об индийском карри и его конгениальной замене в нашем суровом климате, а вечером "внезапно" происходит эдакое "чахохбили с племянниками". Одним словом, внезапностей не бывает! В отличие от случайностей. Хотя, этих могло бы быть...
– Ка-хым!
– кто-то гулко откашлялся у меня за спиной. Внезапно, блджад!
Отпрыгнув и резко развернувшись, я никого не увидел и, по наитию, опустил взгляд. Коренастый мужичок ростом чуть выше моего колена смотрел на меня, почесывая куцую, словно собаками драную, бороденку.
– Чой-то ты какой-то нервный, Клах. Как к тебе ни подойду, ты всяк раз шарахашся. Ты эта, ромашки себе завари и попей. Помогат.
– Пыхась?
– Дык, а кто еще? Я, - Пыхась подумал и важно прибавил, - Вестимо. И эта... исполать.
"Так вот кто там под кустами шастал," - подумал я, а вслух произнес:
– И тебе гой еси, Пыхась. По добру ли пожаловал, или опять хрень какая приключилася?
– Тут эта, Клах, я к тебе посланником. Девки, понимаш, беспокоются.
– Какие девки?
– Жидкие и деревянные. А какие еще девки бывают?
– Это ты про ундин и дриад?
– догадался я, - И что у них за беда?
– У той беды твое имя, Клах, - ответил Пыхась, - Твое и той девки, что вместе с тобой по лесу и озеру нынче какие-то лучи пускала.