Зовите меня Клах (Академики)
Шрифт:
("Марик, давай без социально-экономической политинформации," - поторопил Юзик.)
История... хм!.. про компот началась с того, что один поляк из нашей группы по дурости сломал ногу. Вызвали вертолет, чтобы доставить "на большую землю". Дирижабли в горах - это временно летающие гробы. Меня отрядили в сопровождающие. Улететь я улетел. А обратно как? Самому вертолет нанять неподъемно. Пошел расспрашивать. Там многие русский язык знают, потому что... Спокойно, Юзик!.. Кто-то из аэропортовской обслуги подсказал, что в Алайскую долину на грузовозах доставляют уголь. Топят им, представляете?
Хмурый водила озвучил расценки:
– Если будешь спать - 10 злотых, если не будешь - пять злотых.
Я отдал десять.
("Я их цены в наши перевел, чтобы не путать с сомами, тыйынами и прочими теньге," - сам себя прокомментировал Марик.)
Скоро в кабину подсел еще один мужик - за пять - и тут же уснул. Водила, когда уже тронулись, уточнил:
– Я тебя только до перевала подброшу, до гостиницы, а там пересядешь.
– Ладно, поехали.
Крутой серпантин, груды разбившихся машин внизу. Скорость километров 20. Дорога узкая, жуткая. Кроме того, как повыше поднялись, на дороге снег, лед, цепи скользят. Через несколько часов водителя в духоте кабины да от постоянного напряжения разморило, и начал он носом клевать, зараза. А у меня от страха сна ни в одном глазу. Развлекал разговорами, вопросами, песни орал, потом просто тормошить начал периодически. Раз даже руль перехватывать пришлось в метре от пропасти. Та еще поездочка! Знал бы, сэкономил пятерку.
До гостиницы добрались поздно ночью. Гостиница! Барак поделенный пополам на столово-административную и спальную части. Еды, правда, нет - не завезли. За перегородкой храпят шоферы. В пять-шесть утра они встают и разъезжаются. Я попросил дежурную бабульку разбудить меня пораньше. Проснулся сам. В восемь. В пустом бараке.
– Ой, вы так сладко спали, я пожалела.
Ага, а теперь пешком трюхать? Но поплелся вниз с перевала в Алайскую - так ее - долину.
– Тут деревня рядушком, километров десять, не больше.
А жрать охота!
Добрался. Дрянь, а не деревня. Кругом одни алайцы. По-русски не бельмеса. Про польский и английский вообще молчу.
– Пожрать есть где?
– ору для доходчивости, - Пожрать? Ам-ам?
Самый умный алаец что-то промекал пацаненку, и тот привел парня в солдатской рубашке. Толмача. Слава армии!
Отвели меня к "столовой". В пустом доме женщина кормит грудью младенца.
– Это столовая?
– Да.
– А еще что-нибудь покушать есть?
Обиделась. И за восемьдесят стотинок выдала миску тухлого блеклого борща, тарелку склизких серых макарон с вонючей сохлой котлетой и почти литровую кружку отличного компота из сухофруктов.
Борщ и макароны я, дождавшись, пока женщина выйдет в поисках сдачи с пяти злотых (а до того она стояла и подозрительно следила), вывалил в мусорный бак. Компот выпил. Женщина вернулась не скоро, наверное, всю деревню оббежала. Принесла 4 злотых мелочью.
– На 20 стотинок можете взять компота.
А это еще 4 кружки. Не осилить. Но одну выпил. Прикинув направление, пошел дальше. В животе компот булькает и от голода башка кружится. Тут грузовоз. Ветеринары. Бочки с креозотом чабанам развозят, овец от паразитов купать. Поехали.
–
– Нет, конечно.
Ветеринары уважаемые люди, их все чабаны любят, а потому без чая не отпустят. Я чуть не застонал, увидев чай, сахар и лепешки с маслом - навалился, засыпая в кружку по пять ложек песка, закусывая зеленью. Три громадных лепешки в минуту умял, осоловел слегка. Ветеринары только косились на меня, как на дикого.
Тут мясо принесли...
На второй точке, за полдень, уже ждал мяса - опыт приобрел. Вскоре меня ссадили.
– Тебе туда, - говорят, - Километров десять до ущелья, на другой стороне твой альплагерь. Будешь проходить мимо белой юрты - проходи мимо.
("Сказка начинается!" - радостно сияя глазками, шепнула Лена.)
Юрта - как из музея. Белая кошма с золотой вышивкой. У откинутого ясыка стоит старуха - крючок с клюкой - и лопочет: зазывает. Я подумал: "А фигли?!" И зашел. Внутри опять музей! Бабка чего-то бормочет радостно по-алайски, напиток принесла (как оказалось, хмельной). Захорошело мне. Вдруг топот копыт. 8 женщин. Похихикали и за ширму. Потом выстроились в ряд, как на показ, и самая молоденькая-симпатичная объяснила:
– Нас восемь сестер. Отец умер, братья в лавину попали. Мужа нет. Будь мужем. У нас сто яков, двести коней, овец без счета. Будешь как сыр в восьми маслах кататься.
– Нет, спасибо, - говорю, - У меня только одна жена.
То, что и эта "одна" только "будет когда-нибудь" промолчал, а они, к счастью, поняли, что "уже есть".
– Одна!
– продолжает самая молоденькая-симпатичная, - Сегодня одна, завтра одна, через год одна, через десять лет одна. А тут восемь!
А хмель-то у меня-то в голове-то бродит! Но ушел. Бабка ругалась!! Вдруг слышу - догоняют. Всадники. Напрягся. Оказалось - зря пугался. Та самая девушка и конь в поводу.
– Мама тебя простила. Сказала проводить.
В альплагере не поверили - тогда поехал с приятелями. Бидон керосина прихватили в подарок, бидон сгущенки. Нам за это бидон кумыса, бидон ячьего молока и барана.
Сначала мы барана сами выбрали. Первого попавшегося. А как? Они там все здоровые, ухоженные, курдюки до земли висят. Но старуха высмеяла. Сама залезла в овчарню, почти исчезнув среди крупных овец. Выбрала ярочку, легко взвалила на плечи и вынесла.
ТИПА END POV
Марик замолчал, потому что окончилась история. Немного неожиданно, но с реальными историями всегда так: они заканчиваются, потому что заканчиваются. А не, потому что фабула после кульминации устремилась к развязке с эффектом катарсиса.
(История и впрямь реальная. Вплоть до сломавшего ногу поляка. Немного только подогнал антураж. Ну, и... Марика зовут Ренат; он не белорус, а чеченец; не эсбэшник, а тренирует детей по регби и живет в Алма-Ате:)
Но долго развлекаться филологическими измышлениями не получилось: в кармане завозился мобильник. Я взглянул на экран. Марта? Это с чего бы ей мне звонить? Извинившись, вышел на улицу.