Зовущая
Шрифт:
Наши голоса поднялись вместе в воздух сквозь капли дождя и тьму, над камнями и бузиной без листьев. Я пела не так хорошо, как это было, когда я песней вызывала крох из Ульев, но я старалась. Когда мы дошли до третьего куплета, к нам присоединились низкие голоса, Шепот и Эан тоже пели.
– Закроет Леди вдруг огнем,
Лорд Севера сердца зажжет,
И Острова покой хранят,
И сплю спокойно я в Тенях.
Я вскинула
Этот зов не должен быть громким призывом к войне. Этот зов легкий, как пушинка на ветру, как тени от лунного света.
– Если вы здесь, выходите, крохи, - шептала я в барабан. – Уже безопасно. Ваша жрица здесь, она верна вам. И с ней трое друзей Белой леди. Ваш дом разрушен, дерево упало. Но мы найдем вам новый дом, место, где можно продолжить ритуал, и отведем вас туда. Обещаю, - я вдохнула как можно тише и запела:
– Я небо, но я и гора.
Я – песня, что не умерла,
Я травы, но я и моря…
Молчание было невыносимым. Может, я глупая. Давно бабушка говорила мне, что добрый народец терпеть не мог слышать незаконченное стихотворение или песню. И если человек замолкал посреди песни, тонкий голосок мог допеть за него. Может, бабушка придумала это, чтобы развлечь меня. А потеря ее, древней и ставшей частью основы Олбана, силы и надежды, что помогала нам сражаться за правду, могла отразиться на всем. Я прижала ладонь к барабану, зная, что ничего не будет, зная, что нужно проверить перед тем, как мы развернемся и уйдем.
Под ладонью кожа подрагивала. Движения были едва уловимыми, слабые признаки жизни, как слабый пульс маленького лесного существа, которое было при смерти. Я склонила голову, но не слышала голос.
– Покажи мне, где ты, - прошептала я. – Можешь светиться?
Кожа застыла. Не умирай. Только не умирай.
Сильва взяла меня за руку, напугав. Она безмолвно указала на камни за светом нашего фонаря. В тенях мерцал слабый огонек.
Что-то еще можно было спасти.
Я жестом попросила Сильву ничего не делать. В первый день голос и движения распугали крох. Теперь хижина была разрушена, и я могла говорить с ними с помощью барабана.
– Вы меня знаете. Я Нерин. Зовущая. Выйдете? Я обещаю, что присмотрю за вами. Найду вам безопасное место. Отведу туда, - у меня появлялся план, но я надеялась, что не совру им.
Сильва судорожно вдохнула. Крохотная ручка появилась на краю сломанного камня. За ней еще ручка, а потом из тьмы появился силуэт. Его крылья были изорваны, а волосы растрепаны. Он цеплялся за камни так, словно еще капля дождя могла смыть его. Этот кроха был веселым раньше, изображал, как
– Идем, - шептала я в барабан. – Идем со мной. Приведи остальных. Уже ночь, вам нужно укрытие.
Кроха пытался встать, но лишь смог сесть, выглядя побежденным. Он открыл рот и запел, так я подумала. Голос, как и раньше, был слишком высоким, чтобы я слышала слова, но он точно пришел, чтобы допеть последние слова песни: «Свободная моя душа».
– Где остальные? – прошептала я, указывая на камень, из-за которого он появился. – Твои друзья? – я передала барабан Сильве, а потом попыталась показать, что имею в виду, считая на пальцах и вопросительно поднимая брови.
Кроха покачал головой и раскинул руки. Ушли. Все ушли. Он показал на себя и вскинул один пальчик. Только я. А потом он показал, как летел, поддерживаемый силой. Он обхватил ухо, словно слушал, показал на меня и на сломанную хижину. Ты привела меня домой.
Остался только один. Один кроха из всех, что были Белой леди, Стражницей востока. Как он выжил, я не знала, ведь я звала его домой до падения дуба. Но он был здесь, хоть и без дома и товарищей, и помочь могли только мы. Я слышала в голове голос Тали: «Брось, Нерин. Не трать на это время». Я сложила ладони вместе и опустила рядом с ним.
– Идем, - сказала я. – Нельзя оставаться тут одному. Идем с нами.
Вдруг ветер странно задрожал, пролетев над камнями, задев каждое дерево, от этого огонек в фонаре затрепетал, темные волосы Сильвы оказались на ее лице. Кроха шагнул на мою ладонь, и я подняла его и поднесла к груди. Он был легким, как сухой чертополох.
– Хорошо, - тихо сказала я. – Теперь идем домой.
Мы сделали кроватку из корзинки, наполнив ее старой тканью. К моему удивлению, кроха сжался там и тут же уснул. Вчетвером мы собрались у огонька, пили травяной настой Сильвы.
Эан потрясенно молчал после увиденного. Сильва тоже молчала, потеря Ульев была для нее сродни смерти, и я думала, что она хотела бы погоревать одна, но это не удалось бы. Шепот был спокойным и серьезным. Он понимал серьезность случившегося, как и догадывался о моем плане.
Я постаралась проще объяснить Эану, что кроха очень важен для участия доброго народца в восстании, для будущего Олбана.
– Не могу рассказать, что это за кроха, но он последний из своего вида, до бури их было больше. Они были в безопасности из-за… древней магии, защитную силу поддерживал ритуал женщин. После пожара, после гибели других, Сильва справлялась одна.
Эан вскинул брови.
– А ты?
– Нерин помогала мне, - хмуро сказала Сильва. – Но она не обучена ритуалам. И у нее своя работа, - он хотел заговорить, и она добавила. – Она нужна, Эан. Для лета. Ты не слушал?
Она показывала характер, и это было лучше боли и печали, что были на ее лице, когда она поняла, что Леди ушла.
– У меня здесь работа, - я говорила ровно, - но остался только он один, и работа изменилась. Мое следующее задание – найти ему безопасное укрытие, где Сильва или кто-то еще сможет проводить ритуалы.