Зоя Космодемьянская

Успенский Владимир Дмитриевич

— Скорей! Скорей! — подгонял Крайнов. Сам, выхватив у кого-то винтовку, с колена бил по оранжевым вспышкам. Зоя задержалась возле него, впервые выстрелила из нагана.

— Уходи, ну!

— Стонет кто-то!

— Уходи! — голос у Крайнева такой, что Зоя подчинилась. Побежала, пригибаясь среди мелких кустов. Пули жикали слева, казалось, парикмахер там ножницами отхватывает чьи-то волосы.

На опушке увидела Клаву Лебедеву, Наташу Обуховскую. Подбегали еще. Вера крикнула: надо продвинуться метров сто вдоль опушки и тогда стрелять, чтобы не перебить своих. Туда устремились толпой, и вскоре там беспорядочно загремела пальба.

Зоя вместе с Клавой Милорадовой

поджидала отставших. Наконец подошли Крайнов, Проворов и Голубев — все невредимые.

Командир приказал прекратить огонь. Немцы тоже почти перестали стрелять — не знали куда.

Отряд собрался. Недоставало трех человек.

— Кто-то из ребят сразу назад побежал, — сказала Аля Воронина.

— Там раненый остался, — волновалась Зоя. — Я слышала стон. Разреши вернуться?!

Крайнов не ответил. Молчал, думал.

— Товарищ командир…

— А найдешь?

— Я же помню! Все прямо и прямо!

— Кусты кончатся — дальше ни шагу. На открытое место не выходи. Поднимется стрельба — ни в коем случае с земли не вставай. Только ползком. А мы по вспышкам бить будем.

Зоя отдала Клаве Милорадовой мешок и быстро, на цыпочках, пошла в темноту.

Наверно, в такие страшные минуты в человеке пробуждаются все инстинкты, доставшиеся в наследство от предков, живших когда-то в каменном веке… Зоя и видела сейчас лучше обычного, и слух у нее обострился, главное: — она, не выбирая пути, двигалась как раз там, где пробежала минут десять назад. Узнала конусообразный куст, возле которого стрелял с колена Борис. Прикинула, в какой стороне фашисты, откуда слышался стон. Проползла метров пять и наткнулась, как ей сперва показалось, на очередную кочку.

Нет — это человек. Ладонь скользнула по лицу, попала во что-то холодно-липкое. Зоя отдернула руку, и тут впервые ей стало жутко. Рядом лежал мертвый товарищ, она не способна была ничего исправить, но сама могла в любую секунду сделаться такой же: неподвижной, потусторонней, навсегда отрешенной от жизни. Будет валяться среди кочек, потому что нет никакой возможности вытащить и захоронить труп.

Немцы, стрелявшие до сей поры изредка, открыли вдруг огонь очень сильный, застрочил даже пулемет. Цветные трассы роем улетали в лес или, разбившись цепочкой, проносились над кустарником. Но Зое было ясно, стреляют не в нее. Скорее всего к гитлеровцам подошло подкрепление. Теперь они осмелеют, еще и поле прочесывать начнут.

Захватив винтовку погибшего товарища, Зоя, спотыкаясь о кочки, побежала к своим.

Командующий армией генерал Говоров позвонил на рассвете и начал разговор с добрых слов, с похвалы, чем сразу насторожил полковника Полосухина.

— Молодцы, дальневосточники, крепко стоите, — сказал командующий. — Нигде от Нары не отошли?

— Триста двадцать второй полк ночными контратаками восстановил положение.

— Знаю. А в центре мы опять назад подались. Не удержался сосед твой. Танков у немцев здесь много.

— Разве против меня меньше? На левом фланге, на стыке, до ста двадцати единиц.

— Поэтому и говорю — молодцы дальневосточники… Где твой резерв, Виктор Иванович?

Бот в чем дело — теперь все понятно!

— Третий батальон семнадцатого стрелкового полка занимает акуловский противотанковый узел, — нехотя доложил Полосухин.

— Придется забрать батальон. Временно. Высылаю грузовики и адъютанта с предписанием. Отправляй людей сам, без промедлений.

Последняя надежда, последняя возможность активно влиять на развитие боя… Батальон, который он так берег! Нужно ли объяснять

генералу, что противотанковый узел в деревне Акулово создан на перекрестье двух танкоопасных направлений. Он служит тыловым опорным пунктом дивизии, а главное — прикрывает стык 6-й и 33-й армий… Нет, объяснять ни к чему, Говоров знает это и если все же забирает батальон, то значит, на другом участке положение из рук вон скверное.

— Чего молчишь, Виктор Иванович? — послышался в трубке голос командующего.

— Батальон будет отправлен.

— К пятнадцати ноль-ноль он должен занять оборону на опушке леса по восточному берегу реки Сторожки, перекрыть дорогу Звенигород — Саввинская слобода… Это необходимо.

— Товарищ генерал, я понимаю.

Полосухин глянул на часы; времени в обрез, надо ехать в Акулово, снимать батальон, штопать образовавшуюся дыру. Выход один: собрать в Акулове все специальные и хозяйственные подразделения семнадцатого полка: пусть саперы, связисты, разведчики, огнеметчики, обозники заменят на позициях стрелков.

В полдень батальон погрузился в машины. Невеселы были лица бойцов, никому не хотелось отрываться от родного полка, от своей дивизии.

— Передайте людям, что вернем вас сразу, как выполните задачу, — сказал Полосухин командиру батальона. — И объясните: звонил сам командующий, просил прислать дальневосточников. Он очень надеется на дальневосточников, — повторил полковник.

Отдав необходимые распоряжения, Виктор Иванович поехал на свой командный пункт. Сюда, в дом лесника, стекались из всех частей и подразделений сведения о ходе боев. Здесь, в тишине, вдали от штабной текучки, Полосухину легче было думать, находить главное, определяющее звено в пестром калейдоскопе событий. Он поочередно поговорил по телефону с каждым командиром полка. Ничего неожиданного не было. Виктор Иванович по одним лишь звукам стрельбы мог определить в общих чертах, как складывается обстановка. Возле Нарских прудов бой идет без большого напряжения. Там стреляют, будто работают размеренно и добросовестно. Зато в центре и на левом фланге, на стыке, грохот боя то затихает, то вспыхивает с неистовой силой, когда все огневые средства, от пистолетов до орудий крупных калибров, бьют с полным напряжением.

Полосухин слушал, стоя на крыльце и покуривая свою заветную трубку. С удовольствием курил, чувствуя, как после каждой затяжки светлеет в голове, быстрее текут мысли в мозгу, утомленном долгой бессонницей.

Положение усложнилось. Гитлеровцы прорвали фронт в полосе соседней армии и повели оттуда наступление на Жихарево. Теперь этот населенный пункт подвергался ударам и с запада, и с юга. Нынче утром 322-й полк отбил там две атаки пехоты с танками, а при третьей попятился от реки, отошел к лесу метров на триста-четыреста. Фашисты, конечно, стягивают сейчас туда свои силы. Чтобы расширить пролом, развить удар в глубину. А Полосухину нечем остановить и отбросить немцев, резерва нет. Придется взять роту или две с Нарских прудов. Там пока благополучно, помогает водный рубеж. Но надолго ли?

Виктор Иванович выбил о стояк крыльца трубку. Подумал: не закурить ли еще? Подымить без спешки, помозговать… Нет, надо ехать в 322-й полк к майору Наумову, помочь ему организовать оборону. Всех на передовую, всех в цепь: и телефонистов, и сапожников, и поваров. Гитлеровцы, почувствовав слабину, полезут настойчиво, оголтело. И надо обязательно удержаться, отразить натиск. Любой ценой. Нацелить туда всю артиллерию. Привлечь для отражения атак зенитчиков. А вечером подойдут подразделения, снятые с Нарских прудов, можно будет контратаковать.