Зоя. Том первый

Приходько Анна

Через две недели я родила ребёнка. Моя спасительница, имени её я так и не узнала, не показала малыша, чтобы я к нему не привыкла. Я даже не знаю, кто родился. Поначалу она брала у меня молоко, кормила его. А потом грудь мне перевязала и скомандовала:

– А теперь уходи.

Сунула мне в карман бумажные деньги. Я на радостях, что теперь свободна, выбежала из дома, вдохнула свежего воздуха.

Такой лёгкости я, наверное, не испытывала никогда. Шла около часа. А потом что-то щёлкнуло в голове. Молоко распёрло грудь. Всё тело сильно болело. Я даже

прикоснуться к груди не могла. Повернула назад.

Думала, что хорошо запомнила обратную дорогу. Каждый кустик был в памяти. Дошла до деревни, а дома этого нет! Понимаешь, Зоя, он исчез. Вот, стоит соседний с жёлтыми ставнями, чуть подальше сруб высоченный, а дом женщины сквозь землю провалился. Я к соседнему дому подбежала, забарабанила в окно. Вышла из него сухощавая старуха и говорит:

– Чего надо?

Я, вся дрожу, грудь болит так, что говорить не могу. Через силу выдавила:

– Дом стоял рядом с вашим, где он?

Она посмотрела на меня так странно. Перекрестилась, потом меня перекрестила и говорит:

– Ты чего, девонька? Дома этого уже лет пять, как нет. Сгорел он.

– Как сгорел? – еле слышно спросила я.

– Как и все. Огонь не спрашивает, где ему власть показывать, – произнесла старуха.

– Да я только утром в нём была! Ребёнка там оставила, родила в этом доме недавно.

Я хотела крикнуть, но получился только писк.

– Не пьяна ли ты девонька? Никто у нас тут давно не рожал. Все бы знали. Не стой над душой. Нет этого дома и точка. Иди, куда шла. Знаю я вас таких, сначала голову морочите, а потом верёвку на шею и всё ценное тю-тю.

Старуха быстро спряталась за дверь, я услышала, как заскрипел засов.

Я обошла всю деревню, но дома того не нашла.

Походив ещё кругами, я вышла на дорогу и пошла прямо по ней. Когда уже стемнело, меня догнал обоз, женский голос произнёс:

– Коли в Москву, садись, подвезу. Но спать на стоянках в повозке будешь.

Я согласилась. Прилегла и уснула. Когда стало светло, увидела своего провожатого. Это был мужчина с голосом женщины. Он со мной почти не разговаривал, но на каждой остановке приносил мне тарелку супа. Я и выжила только благодаря ему.

Ехали до Москвы несколько дней. А там он высадил меня на вокзале, кивнул и отправился дальше по своим делам. Я осталась одна. Предложить извозчику денег не догадалась. Хорошо, что сберегла, они потом пригодились.

Купила билет на вокзале. Но сейчас не помню куда. Ехала на трёх поездах и попала в Ростов. Тут сняла небольшую каморку у станционного смотрителя. За ребёнка мне отдали так много денег, что я до сих пор их не потратила, хотя живу в Ростове уже три года. Решила не терять времени в новом городе и достаточно быстро устроилась работать на пекарню, там и познакомилась с Николаем. Его отец – главный на этой пекарне. Там я и работаю до сих пор.

После всего случившегося поняла, что жить в заточении губительно для души. У меня словно крылья расправились. Полюбила Николая сначала безответно, а потом и он воспылал чувствами ко мне. Про ребёнка вспоминаю

редко.

Душа не болит. Вину свою не чувствую. Я теперь за свободу женского разума, за возможность самой управлять телом. Поэтому веду себя распущенно, чтобы вы заметили, поддержали. Знаю, каждой хочется так выражать свою любовь! И моё дело победит, Зоя!

И ещё забыла сказать тебе, что я не Таисия. Моё настоящее имя Алёна.

И знаешь об этом только ты, Зоя!

Зоя сидела смирно, впитывая и пропуская через себя каждое слово, сказанное Таисией-Тайгой-Алёной.

Таисия продолжала:

– В прошлом году я съездила всё-таки в своё родное село, но никого там не навещала. Оттуда прошлась пешком до той деревни. Двери и окна дома с жёлтыми ставнями были уже заколочены, видимо, та старушка померла. Но я до сих пор не понимаю, где я родила и оставила ребёнка.

Вот такая жизнь у меня, Зоя. Поэтому теперь я борюсь за свободу женщин и за право распоряжаться своим телом самостоятельно. Николай не знает эту историю. Я так хочу за него замуж, но я повенчана! Как-то его родители заметили нас. Запретили со мной встречаться, но он всё равно со мной, понимаешь. Обещает поговорить с ними, но пока не получается.

Мы решили любить друг друга, пока есть возможность, а дальше – как Бог даст. Зоя, если со мной что-нибудь случится, расскажи правду Николаю. Я чувствую, ему будет больно. Но пусть он всё же узнает об этом.

Зою эта история потрясла. Она видела в Таисии уже не ту свободную девушку, которая позволяет себе всё, а взрослую женщину, прожившую нелёгкую жизнь.

– А как же твой ребёнок? – поинтересовалась Зоя. – Ты не будешь его искать?

– Больше не буду. Я не знаю, где его искать. Это моя прошлая жизнь. С Николаем я возродилась заново. Всё остальное мне не забыть, но и возвращать нет смысла.

Подруга помолчала, а потом весело, словно и не было этого разговора, сказала:

– А теперь пойдём покупать платья. Я надеюсь, что выбрала верного человека для своей тайны. Не подведи меня, Зоя.

Зоя медленно собиралась. Ей хотелось поговорить ещё, но по взгляду Таисии поняла, что та больше не готова изливать душу. Свернула платье матери и вручила подруге. Та улыбнулась как-то по-детски, обняла Зою.

Когда выходили из дома, столкнулись с Галиной. Турчанка зло посмотрела на девушек, что-то пробурчала под нос и скрылась из виду.

Выбранные платья Зое не понравились.

Она не стала спорить с Тайгой. Зое казалось, что эти наряды больше похожи на сценические костюмы танцовщиц, но расплатилась. Решила, что после такой исповеди лучше угодить подруге. А потом можно не носить.

Дома девушка примерила наряды ещё раз.

«Эх, за такой верх мачеха меня точно в комнате запрёт. Ладно, попробую очаровать Янека разочек. Уж больно не хочется такой судьбы как у Таисии. А вдруг для меня выбрали старика? Стошнит же от него. А если забеременеть от Янека? Отец тогда точно к испорченной дочери жениха не приведёт. Обмануть? Сказать, что беременна, а Янека не выдавать».