Зоя. Том второй
Шрифт:
И слёзы невольно катились из её глаз. Таисия заметила, что с рождением сына стала сентиментальной. Она плакала, потому что её сердце переполнялось любовью и заботой, которую она, по своему мнению, не заслужила.
Как-то муж сказал Таисии:
– Тая, я давно хотел спросить и не решался. Как мне называть тебя? Может будет лучше, если я буду произносить твоё настоящее имя?
– Не-е-ет, – ответила Таисия. – Моё настоящее имя не принесло мне счастья. Пусть останется всё как есть. Со старым именем я чужая жена. С новым – твоя. И мне не хочется ничего менять.
Лоран
Отец так сильно хлопал по правому плечу, что Лоран даже какое-то время дёргал этим плечом. Отучил себя от этого, когда уже стал постарше. Над ним смеялись другие дети. Тогда он убегал домой, садился на лавку и продолжительно долго терпел, чтобы не дёргать плечом.
Лоран прижал к себе жену ещё сильнее и подумал о том, что в его мире что-то поломалось в детстве, а теперь всё хорошее вернулось втройне. Он вдруг почувствовал себя в возрасте Ивана. Ощутил, какими могли бы быть объятия отца, матери. И ему на миг показалось, что Иван – это он сам.
Таисия нежно проводила по его спине, волосам. Она уже давно изучила всё, что любит муж. И Лоран, уткнувшись в её волосы, не стеснялся слёз. Всё реже вспоминал насмешки из детства и из взрослой жизни, когда над ним подшучивали его сослуживцы. Смеялись, считали его неполноценным. Пытались познакомить с женщинами, давали советы. И теперь Лоран точно знал, что весь принадлежит одной женщине и радовался, что не растратил себя на других.
И его совершенно не беспокоила былая «слава» жены. С ним она стала другой, а всё остальное было неважным. Всё остальное было в далёком прошлом.
Таисия отмечала, что любовника страстнее, чем Лоран, у неё никогда не было. Даже Николай, воспоминания о котором иногда спускали Таисию с небес на землю, и которого любила дольше всех, не был для неё таким желанным, как теперь Лоран.
Таисия поняла, что жить чужой жизнью ей нравится гораздо больше, чем своей. Но понимала и то, что за такой грех её может ожидать неминуемая расплата. А хотелось продлить это счастье.
***Зоя по-прежнему недоверчиво относилась к Джану. Но Янек настаивал именно на его помощи. Когда Зоя ходила навещать Евдокию Степановну и братьев, то мачеха откуда-то издалека начинала интересоваться о Джане. А однажды разоткровенничалась настолько, что Зое пришлось успокаивать плачущую женщину.
Она жаловалась на Григория и на то, что он стал таким же грубым, как и был раньше. Редкие наплывы нежности и любви были для Евдокии как подарок. Дети росли. Григорий Филиппович после работы проводил с ними много времени, но жена интересовала его всё меньше.
И Евдокия начала скучать по Джану. Он не приходил, не навещал Кирьяновых. Однажды мачеха попросила падчерицу передать Джану записку. Евдокия Степановна дрожащими руками вкладывала эту записку в руки Зои. А та и не знала, как поступить. Она не собиралась читать послание, не собиралась говорить об этом отцу, но
– Золото моё, это не наше дело. Не передать записку – это предательство перед мачехой, не сказать отцу – это предательство перед ним. Как ни поступи – это будет неверным решением. Нужно было не брать записку, отказать сразу, притупить этот порыв со стороны мачехи. Жалость взяла верх над тобой. А теперь поступай так, чтобы твоё сердце меньше тревожилось. Наш малыш вряд ли радуется переживаниям.
Янек прижал к себе жену, положил руку ей на живот. К середине мая живот Зои стал невероятных размеров. Она уже не ходила на работу. Но и дома не сидела, прогуливалась по городу, навещала мачеху и пани Анну. Только ходила к свекрови всё реже.
Стала замечать, что Герман смотрит на неё странно. А однажды он приблизился настолько, что Зоя почувствовала его тяжёлое дыхание. Случилось это, когда уже собиралась уходить домой. Пани Анна отвлеклась на клиентку, Софья помогала ей.
Зоя замешкалась с обувью, и неожиданно Герман очутился рядом с ней. Он коснулся Зоиной груди и уже пытался обнять её, но Зоя подскочила резко. Сердце заколотилось. Она взглянула на Германа. Его глаза были безумными. Зоя сделала шаг назад, Герман шаг вперёд. Как выбежала из дома свекрови Зоя не помнила. Спешила домой, хотела отдышаться. Долго убеждала себя, что это всё случайно, но больше одна к пани Анне не ходила.
Сначала боялась рассказывать мужу.
Когда всё-таки решилась и рассказала, то Янек отнёсся к этому на удивление спокойно, сослав всё на фантазии беременной жены.
Но при следующем посещении свекрови Зоя заметила, что Янек нервничает, наблюдая за Германом. Когда Герман уже откровенно не сводил с Зои глаз, Янек отозвал его. О чём они говорили, Зоя не знала, но с того дня больше не ловила на себе взгляды Германа.
Записку Джану всё-таки отдала. Он сначала взял её, прижал к себе, а потом вернул обратно. Сказал, что не будет читать написанное. Зоя оказалась в неловком положении. Заметив её замешательство, Джан произнёс:
– Если прочту эту записку, то моя жизнь станет другой. Мне и читать её не нужно, чтобы понять, что там написано. Я знаю, что Евдокия ждёт меня. Моё сердце никогда меня не обманывает. Но она чужая женщина. Пусть ею и остаётся. Можешь так и передать. Я сделал всё, что мог. Мне хорошо оттого, что Евдокия живёт на этом свете, и среди тысяч бьющихся сердец, я чувствую её сердце. Но наша встреча не сделает её счастливой. Так что больше записки мне не передавай, я не возьму и никогда не прочту.
Зоя лишь пожала плечами.
Евдокия не находила себе места. Она уже много раз пожалела о том, что написала китайцу. Когда дочь в очередной раз навещала мачеху, та уже по глазам поняла, что Джан не придёт. Когда Зоя рассказывала об отношении Джана к записке, Евдокия теребила край рубашки. Её лицо было залито краской стыда. Евдокия думала, что она в эту минуту превратится в пепел. Так сильно горело её тело. Да и Зоя чувствовала себя неловко. Ей было жаль мачеху. Но она не могла помочь ей избавиться от душевных переживаний.