Зоя. Том второй
Шрифт:
– Ты распыляешься на других, Макар. Господь видит все твои деяния. Поэтому ты несчастен! Может быть, это наказание за похищение Тайги? – предположил Янек.
Макар остановился и произнёс:
– Почему ты, даже изменив моей сестре, остался таким правильным? Почему я хочу прислушаться к твоим словам, и мне становится стыдно?
– Потому что в моём сердце живёт любовь, – Янек задумался, а потом продолжил: – В твоём сердце она тоже есть, но к каждой женщине разная. Вот поэтому тебе тяжело.
Всю дорогу Макар раздумывал над словами Янека.
Уже стемнело, когда вошли в город.
Янек почти бежал к общежитию, в котором жил с Зоей. Макар еле поспевал за ним.
– Стой, Янек. Мне документы нужно передать. Ещё увидимся. Я к своим пойду, отца, мачеху проведаю. А потом к вам с Зоей загляну. Ты адрес только подскажи.
Янек продиктовал адрес, взял Катю за руку. Макар пошёл в другую сторону.
Несмотря на сумерки, было людно. Люди возвращались с работы. Янек озирался по сторонам. Боялся, что его неожиданно схватят как четыре года назад. Но никто не обращал внимания на мужчину в широком тулупе и маленькую девочку, державшую его за руку. Чем ближе он подходил к общежитию, тем сильнее тряслись ноги. Янек остановился, отдышался.
– Папа, не бойся, – тихо сказала Катя, – ты же говорил, что Зоя добрая.
Янек прижал девочку к себе, а потом произнёс:
– Добрая, очень добрая, вот увидишь…
Янек постучал в дверь, никто не открывал. Он занервничал, стал стучать сильнее. Неистово бил кулаками по двери. Испуганная Катя дёргала за край тулупа, что-то говорила, но Янек её не слышал.
– А ну пшёл отсюда, – заорала на весь коридор, выглянувшая из соседней комнаты женщина. – Ты чего тут буянишь, ирод? Я сейчас полицию вызову.
Янек перестал стучать, подошёл к женщине, виновато опустил голову.
– Здравствуйте, здесь Зоя живёт. Скажите, где она?
– Нет здесь никакой Зои, много кто жил, Зою не помню. Я живу тут три года. Не было такой на моей памяти.
Сердце Янека ушло в пятки.
– А если бы даже и жила, чего ты так тарабанишь, словно умалишённый? Давай, давай, уходи, а то и впрямь на помощь позову, будешь знать, как рабочему люду спать не давать.
Янек медленно подошёл к знакомой двери. Упёрся в неё головой. Стоял так долго. Потом приложил к двери ухо, прислушался.
– А вдруг меня обманули? Вдруг Зоя не хочет меня видеть и не открывает? – рассуждал он вслух. – Золото моё, открой, дай мне только взглянуть на тебя. Я всё пойму, я и сам не без греха. Но ты должна мне открыть.
– Не слышишь что ли? – выпалила подошедшая близко к Янеку соседка. – Нет там никого, иди с Богом, иначе пожалеешь.
Катя схватила Янека за руку и потянула к двери. Янек, словно маленький ребёнок, побрёл за ней.
Когда вышли на улицу, не смог сдержать слёз. Под тулупом беспокойно сидел сын. Как только он научился ходить, носить его на себе стало неудобно. Янчик всё время ёрзал, пытался выбраться. Янек уговаривал его посидеть спокойно. Объяснял, что идти самому без обуви по снегу нельзя. Стал приматывать
Ещё немного постояли и ноги сами понесли Янека к дому, где жила его мать. Шли медленно, когда проходили мимо места, где Янек встречался с Зоей, завернули туда.
Янек с грустью заметил, что там больше нет лавочки. А перед глазами была до боли знакомая картина: Зоя в откровенном платье и он сам.
Катя всё теребила его за руку. Янек кивнул. Пошли дальше.
Несмело Янек постучался в родную дверь. Уже даже сжал кулаки. Подумал, что придётся тарабанить со всей силы, и здесь его тоже не ждут.
Голова плохо соображала, было дурно: то ли от голода, то ли от нервного потрясения.
Дверь открылась. На пороге стоял Герман.
Он не узнал Янека. И сразу захлопнул перед ним дверь.
Янек не успел даже слова сказать.
Только услышал знакомый голос матери:
– Кто там, Герман?
– Опять милостыню просят, – ответил тот, – принеси что-нибудь, будут же стоять. Ещё спать не дадут. Там с ребёнком.
Янек больше не стучал. Он просто находился в ступоре.
Дверь открылась через десять минут. Из-за двери на вытянутой руке Герман протянул небольшой мешочек и со словами: «Вот! Чем богаты», хотел было закрыть дверь. Но Янек словно озверел, вцепился в дверь, толкнул её резко, и схватив Катю за руку, ломанулся в комнату.
– Э-э-э-эй, ты куда? – заголосил Герман, – Аня, берегись!
Пани Анна схватила кочергу, подбежала к Янеку и застыла.
Катя до боли сжала руку Янека.
– Мама, – прошептал Янек.
Герман не расслышал сказанное Янеком, подошёл к нему, резко дёрнул за плечо так сильно, что тот пошатнулся.
А пани Анна упала в обморок.
Уже не обращая внимания на ворвавшегося Янека, Герман заорал во всё горло:
– Софья, маме плохо, неси нюхательную соль.
Из комнаты выбежала Софья, передала Герману флакончик, взглянув на Янека, ойкнула:
– Янек, ты ли это?
Янек, борясь со слезами, закивал.
Герман ошарашенно взглянул на него и невольно перекрестился.
– Господи, спаси и сохрани, – прошептал он, встал с колен, так и не дав Анне понюхать соль.
Уставился на сына Анны, пробормотал:
– Неужто это ты? Вот дела.
Янек дышал тяжело.
– Где Зоя? – спросил он у Германа.
Герман ничего не ответил. Обошёл Янека со всех сторон, пристально посмотрел на Катю.
Софья водила перед носом у Анны флакончиком.
Янек, не дождавшись ответа от Германа, расстегнул тулуп. Стал освобождать сына. Катя по-прежнему жалась к Янеку. Пани Анна начала приходить в себя. Она вертела головой:
– Янек, Янек, – шептала она, – сынок. Вернулся мой сынок. А я всё ждала, когда увижу тебя. Письмо-то пришло, а тебя всё нет и нет.
– Письмо? – Герман и Софья сказали хором.
Герман подошёл к Анне, помог ей подняться. Усадил на стул. Янек, освободив сына, подошёл к матери, опустился перед ней на колени.