Зрелые годы Джульетты
Шрифт:
– Что-то у тебя вроде как настроение невеселое, а? – с трогательной сердечностью спросила старушка.
– Да что вы! – всплеснула руками Глаша. – У меня все прекрасно! Правда, я хотела к нашей библиотеке привлечь внимание городских властей, потому что нам ремонт нужен! Нужны деньги! Можно было рассказать про наш детский театр, про взрослые диспуты, привлечь новых читателей! У нас бы появились новые поступления! К тому же у многих жителей имеются дома книги, которые им не нужны и просто занимают место. Можно было и этих людей организовать. Да что я вам
– Ну уж, – обиженно завращала зрачками начальница. – Можно подумать, я так выгляжу, что всех распугаю! Я еще и сегодня вполне интересна! Брошь вот надела! Там натуральные камни!
– И тут же откровенно пожаловались, что никто здесь работать не хочет! Заметьте, я, между прочим, ни словом не обмолвилась, что вы нам по месяцу зарплату задерживаете, а ведь могла!
– Простите, а съемки у вас уже закончились? – раздался за спиной Глаши голос Ангарова. И она почувствовала, как на ее талию легла его рука.
Глаша поперхнулась на полуслове и вздохнула. И постаралась совсем… ну то есть совершенно не обращать никакого внимания, что ее кожа чувствует тепло его руки. Просто жжет кожу-то! Горячо стало – прямо не продохнешь! И щеки… Вся кровь в них хлынула! Нет, видимо, организм еще не понял, что она давно превратилась в законченную стерву и такое внимание мужчин для нее – тьфу! Она это и вовсе за внимание не считает!
А Ангаров чувствовал себя превосходно. И настроеньице чудесное, и голосок певучий. Вот уж кто отъявленный стервец-то! И опять он раньше времени. Хотя… а почему? Все равно ее труд тут никто не ценит!
– Так что со съемками-то? – еще раз весело спросил Вадим.
– Закончились, – буркнула она.
– И как?
Зинаида Васильевна не могла бы перенести, если б Глашенька еще и этому щедрому мужчине рассказала про свои обиды. Потому старушка бойко затараторила:
– Вы не представляете! Это было так чудесно! На нас, оказывается, уже давно обратили внимание. Все, кому не лень! А у Глашеньки еще и речь была заготовлена! Она всю ночь не спала – сочиняла обращение к администрации!
– Да что вы! – искренне удивился Ангаров. – Всю ночь, какая прилежность!
– Если бы кто еще дал мне прорваться к объективу, – вздохнула Глафира и повернулась к Ангарову. – Ну так что, мы едем?
– Куда? – вскочила Зинаида Васильевна. – У нас рабочий день! А я что же, одна тут останусь? Сейчас ведь самое время народ ждать! Они как телевизор посмотрят…
– По телевизору нас будут показывать завтра в семь, – напомнила Глаша. – А одна… так вам не привыкать. Вы вон всю библиотеку на себе тянете.
Старушка покраснела и не нашлась, что ответить.
– Не переживайте, – быстро выкрутился Ангаров. – Напишите объявление, что библиотека сегодня закрыта в связи с телесъемками, и завтра у вас народу будет в десять раз больше.
У заведующей загорелись глаза.
– Только прежде, чем мы уйдем, мне хотелось бы с вами поговорить, вы позволите? – обратился
Глаша, возмущенная и ошарашенная, только пробормотала:
– Дурдом, честное слово, и как это только классики терпят?
Беседовал Вадим с заведующей всего несколько минут. Потом вышел, помог Глаше надеть дубленку и отворил входную дверь, кивнув на старенькую машинку.
– Куда сейчас? – спросил он у Глаши, когда та уселась на переднее сиденье.
– Домой. Только день там не была, а уже словно месяц по людям таскаюсь. Дома, наверное, все уж пылью заросло.
– Ничего не заросло, я там сегодня ночью был, – пожал плечами Ангаров.
– Ты?! Был?! – взорвалась Глаша. – А меня чего не взял?! Ну совсем уже! Сам в моем доме спит, а меня, значит, к сестре затолкал! Прям ужас какой-то!!!
– Как тебя брать-то?! – испуганно заморгал Вадим. – Мы с Димкой приехали, а ты храпишь у него в кабинете! Я тебя давай будить, а они, Галка с Димкой, – не тронь, дескать, намоталась! Ну и… правда же намоталась. И потом, что ты обиделась-то? Я ж там у тебя ничего не сделал! Я даже… цветок полил! Колючий такой… как его… кактус!
– Да? Полил?! А его и не надо было поливать, понял?! Он потому что… не любит, когда ты его поливаешь, ясно?! И вообще! Один! Без меня! В моей квартире! Гад! Ты такой же, как Рудик! Тебе только моя квартира нужна!
– Глаш, – не знал, что делать, Вадим. – Да на фига мне твоя квартира, я ж сам могу снять какую угодно. Мне ты нужна… Я как без тебя твоего ухаря-то отыщу?
Глаше вдруг стало стыдно. И чего, спрашивается, закатила истерику? Ну, подумаешь, переночевал он у нее дома. Ничего ведь не свистнул. Там и брать особенно нечего. Теперь она в его глазах ну дура дурой! И разве ему объяснишь, что она вовсе не за тряпье боялась, а… Она ведь уже нарисовала себе, что он к ней неравнодушен. И Галка это говорила. А она всегда говорит правду. И… а зачем он тогда ей ноги грел?! И говорил, что никому не даст в обиду? И прижимал к себе там, за Димкиной дачей? Глаша и сама б орать перестала. И, главное, еще так просился к ней в кровать в той деревушке, где живут Микины родители! А если так, то он по сценарию должен бы ценить каждый миг с ней! Каждую минуту! Он должен был ее разбудить, затолкать в машину и потащить домой! А уж там… А он вместо того? И разве можно ему, насмешнику, рассказать обо всех этих мыслях и надеждах?
– Ну что ты на дорогу уставился? – повернулась к нему Глаша. – Думаешь про меня всякую дрянь? А я, между прочим, просто перенервничала с этими телевизионщиками, ясно? Меня не каждый день по центральному телевиденью показывают! Меня только по нашему, краевому, и то только сегодня решились. Чего надулся?
– Слушай, а ты котлеты готовить умеешь? – неожиданно совсем не к месту спросил Ангаров. – Я думаю, надо заехать фарша купить, котлет хочу… а сам их не готовил. Ты умеешь? Чтобы с картошечкой толченой, с салатиком?