Зрительное восприятие в русской культуре. Книга 1

Снесарь Виктор

Метафизика рационалиста Бенедикта Спинозы (1632–1677) субстанцию человеческой природы рассматривала как неотделимую часть единой, вечной и всепроникающей субстанции Бога. Но онтологическая взаимная независимость души и тела, как атрибутов человеческого естества, не освобождает мыслительную деятельность от телесных состояний. В духе материалистической тенденции Б. Спиноза рассматривает чувственное познание как первейший род знаний, часто ведущих к умственному заблуждению. Всякое чувственное познание и все виды восприятия он противопоставляет единственно источнику достоверных истин, интеллектуальному разумению (intellectus). Фундаментальной основой получаемого человеком истинного знания у Спинозы выступает интеллектуальная интуиция. В традиции мистических учений о «внутреннем свете», разработанных византийской патристикой, буддистской философией, античной мифологией и философией, он рассматривает достоверное знание как недискурсивный источник индивидуального общения с Богом, как «ясный и отчетливый ум».

Проблема восприятия у Готфрида Вильгельма Лейбница (1646–1716), стремившегося восстановить прерванную его эпохой «связь времён», отразилась в концепции

монады как субстанциональной частицы универсума, отражавшей все его качества и свойства. Монада, как «сжатая Вселенная», – это единое и неделимое, её духовный атом, простая субстанция, она наделяет первичными восприятиями (перцепциями) всё живое, являясь «постоянным живым зеркалом универсума» [65] . В отличие от Декарта и других его предшественников Лейбниц опирается на понятие актуальной бесконечности. Монада нематериальна, проста и не состоит из частей. Восприятие (representation) и стремление (appetitio) составляют её внутреннее содержание, простой, первичный элемент. Деятельность монады невозможно объяснить с помощью «механических» причин. Именно в простой субстанции, а не в сложной и не в машине, нужно искать восприятие. Так впервые была постулирована идея возможности «бессознательного восприятия». Феномены, составляющие большую часть сознания, Лейбниц назвал «малыми восприятиями». Эта теория дала ему возможность решить вопрос о восприятии у тех монад, которые не наделены разумной душой. «Итак, благодаря введению бессознательных восприятий Лейбниц избегает парадоксального вывода о том, что все субстанции в мире – это субстанциональные формы, или души, а значит, все они способны мыслить» [66] . Высшим уровнем монад является отчётливое представление, развивающееся в процессе развития. Сила, покоящаяся в основе развития монады, – это сила представления, перцепция. В этом случае у Лейбница сознание не тождественно представлению и присуще только высшему существу, наделённому ещё и самосознанием, то есть человеку.

65

Лейбниц Г. В. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1983. С. 422.

66

Гайденко П. П. История новоевропейской философии в её связи с наукой: Учебное пособие для вузов. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. С. 289.

Идеалом классической рациональности, в значительной мере сформировавшимся в трудах Декарта, Спинозы, Лейбница, Ньютона, является мир, устроенный на основе логико-математических принципов и математического анализа. Общественные институты, поведение и деятельность людей выстраивались на разумных основаниях. Человек и даже космос предполагались управляемым сознанием с помощью разума и по его законам.

Для рационалистов восприятие в целом либо не отличалось от ощущений, либо относилось к «смутным знаниям», не лежащим в основе познания. Поэтому, восприятие реальности и связи с ней представлялись мнимыми, а полученные в результате его знания – недостоверными. Иную, во многом противоречащую рационализму позицию занимал Джон Локк (1632–1704). Он решительно отвергал учение Декарта о врождённых идеях. Познание представлялось ему не чем иным как восприятием (перцепцией) взаимосвязей, или столкновением между собой каких-либо, уже существующих в человеке идей. В 1704 году последовала резкая критика этого определения со стороны Лейбница, считавшего позицию рационалистов общепризнанной. Локк продолжал развивать эту идею, утверждая, что знания проистекают из внешнего (ощущения) и внутреннего (рефлексии) опыта и отрицал существование врождённых идей и принципов.

Вслед за Локком, идею возможности развития индивидуального чувственного восприятия продолжил Давид Юм (1711–1776). Процесс формирования личности он рассматривал как «связку или пучок <…> различных восприятий, следующих друг за другом» [67] . Первичное восприятие, внешний опыт – это впечатления и ощущения. Вторичное восприятие – это внутренний опыт, страсти и желания. Чувственное восприятие, сенсорный опыт, или «впечатления» – это первая стадия развития сознания. Но восприятие, по Юму, отличается от ощущения наличием работы ума. Из восприятия рождаются «идеи», становящиеся основой наших «рассуждений». Таким образом, для последователей этой идеи, представителей английской эмпирической школы, восприятие понималось как фундаментальная основа человеческой системы познания в целом. При этом делались исключения, предполагающие, что восприятие может и ввести в заблуждение, и породить иллюзии рассудка.

67

Юм Д. Собрание сочинений: в 2 т. Т. 1. М., 1965. С. 367.

В целом можно сказать, что рационализм эмпиризма рассматривал мышление как единственный источник познания, хотя и признавал при этом наличие в нем априорных форм и врождённых идей. В итоге так и не удалось преодолеть проблему «чувственно-рационального» и обосновать тождественность мышления бытию. Так, вопрос о средствах получения знания и месте восприятия в этом процессе стал философской проблемой. Например, в трудах академика В. А. Лекторского, в программе курса «Теория познания», целый раздел отведен проблеме восприятия как источнику знания и виду познания.

Спустя сто лет философскую традицию эмпиризма, где процесс восприятия рассматривался как некий процесс освоения мира, развивали И. Кант, И. Фихте, Г. Ф. Гегель. Эта проблема рассматривалась сквозь призму априорных категорий, осуществляющихся внутри сознания, имея в виду, что природа зрительного восприятия была результатом влияния «научений» на главенство рационального мышления. По Канту, получение знания проходит несколько инстанций. Информация,

полученная посредством чувств, переходит к рассудку, а созревает и сформировывается в разуме как «высшей инстанции» обработки зрительной информации. Рассудок выполняет промежуточную работу, упорядочивает и структурирует зрительную информацию. Он оперирует конечным и определённым, тогда как разум – бесконечным. Большое значение в процессе восприятия имеют теоретические принципы, априорные предпосылки, обладающие всеобщим характером. Они предшествуют опыту, не зависят от него, поэтому имеют определяющее значение в рассудочном мышлении. В качестве априорных форм познания Кант усматривает различные формы созерцания, делающие возможным сам опыт. Сознание у Канта разделяется на эмпирическое и трансцендентальное. Так статус объективного сознания получает трансцендентальное, организующие и направляющее эмпирический опыт восприятие. Эта теория получила наибольшее применение в различных философско-психологических исследованиях этого феномена.

Впервые истолкования категорий рационального и иррационального и противостояние «разумного – неразумного» получили разработку у Гегеля. В этом противостоянии усматривалась диалектика рассудка и разума, рациональное относилось к области рассудка, а иррациональным называлось следствие работы разума. Гегель рассуждал: «Науки, доходя до той же грани, дальше которой они не могут двигаться с помощью рассудка, <…> прерывают последовательное развитие своих определений и заимствуют то, в чём они нуждаются, <…> извне, из области представления, мнения, восприятия или каких-нибудь других источников» [68] . Таким образом, немецкий философ положил предел возможности рационального познания, указав на значимость восприятия и представления. Из этого следовало, что научное творчество, да и человеческое творчество вообще, есть не продукт рассудка, но часть той разумности, которая вступает в форму иррационального [69] .

68

Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1974. Т. 1. С. 415.

69

Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988. С. 46–51.

С этих пор в западной философии понятие иррационального лишается своей отрицательной категории, начинает пониматься как интуитивное и как неосознаваемый предел для разума. Косвенно это было признание того, что не все знания приобретаются разумом, но, с другой стороны, это уже было признание иррационального как вида знания. Иррациональное рассматривается как новое, до-понятийное, не принявшее логически определённой формы знание. Оно присутствует в познавательной деятельности как необходимый творческий компонент. Исследование истории развития зрительно- образного восприятия в рамках классической парадигмы указывает на образование особенного стиля зрения (глядения), имеющего основанием законы прямой перспективы. Более 500 лет потребовалось западной цивилизации, чтобы приучить и глаз, и руку к абстрактному (логическому) видению мира. Понимание этой системы требует долгого обучения, так как ни глаз, ни рука ребенка, а тем более взрослого человека, не подчиняются этому закону.

В традиции классической рациональности и новоевропейской научности зрительное восприятие не должно сопровождаться ни духовным усилием, ни пробуждением прошедшего опыта, рассматриваемыми как атавизмы примитивной древности. Под восприятием принято было понимать механический процесс, отвергающий всякое участие психического и в ещё большей степени – мистического и бессознательного. Эти моменты старались полностью исключить из познания как иллюзорные или патологические элементы.

Русский философ И. В. Киреевский по этому поводу писал: «Западный мир основал красоту свою на обмане воображения, на заведомо ложной мечте или на крайнем напряжении одностороннего чувства, рождающегося из умышленного раздвоения ума. Ибо западный мир не осознавал, что мечтательность есть сердечная ложь и что внутренняя целостность бытия необходима не только для истины разума, но и для полноты изящного наслаждения» [70] . Так было до того момента, пока современная философия не стала уделять феномену восприятия особое внимание. Был поставлен вопрос о зрительно-образном восприятии в качестве способа извлечения знания в результате его непосредственного контакта с бытием. Если обратиться к истории нашего вопроса, то выяснится, что промежуточными между английской эмпирической школой и немецкой классической философией в отношении изучения восприятия были разработки экспериментальной психологии.

70

Киреевский И. В. Разум на пути к истине. М.: Правило веры, 2002. С. 205.

В 1866 году между Л. Фейербахом и известным ученым И. Мюллером возникла дискуссия: результатом восприятия является знак или образ? Поставленный вопрос неожиданно реанимировал проблему зрительного образа, поднятую ещё в раннем Средневековье. Но тогдашняя европейская наука, прошедшая все стадии секуляризации и утвердившаяся на рационалистических началах, онтологическое содержание образной символики пыталась осмыслить как визуальный знак. Дискуссия ведётся в физиологически-психологической плоскости. Немецкий философ Л. Фейербах критикует «физиологический идеализм» И. Мюллера, утверждавшего, что индивид воспринимает только себя. Его ученик, автор основополагающих работ по физиологии зрения, продолжив его исследования, пришёл к выводу о том, что «наши ощущения… суть только знаки внешних объектов, а отнюдь не воспроизведения их с той или другой степенью сходства» [71] .

71

Гельмгольц Г. Популярные речи. СПб., 1896. Ч. 1. С. 96.