Зуб дракона
Шрифт:
«Присмотри за Тигриком вместо меня». Затем он послал Антигоне воздушный поцелуй и вышел в непогоду. Дверь не захлопнулась за ним, ветер распахнул ее настежь, ударил о холодильник. Тогда Сайрус подошел и закрыл ее накрепко.
Так его отец ушел навсегда.
И тут, впервые за два года, сон изменился. Антигона не вскочила и не побежала по комнате. Она замерла на диване. Время не перенеслось к маминой тревоге, остывшему ужину, грозе и свету бессердечной луны. Вместо этого дверь опять распахнулась.
Сайрус захлопнул ее. Она снова раскрылась, и он снова ее захлопнул. Раскрылась. Тогда он навалился на нее всем телом и упирался ногами до тех пор, пока не
Но она снова распахнулась. Как долго это продолжалось, Сайрус не знал. Время остановилось. Антигона замерла на своем месте. Двигались только он, гроза и дверь.
В конце концов, абсолютно сбитый с толку и измотанный, он отступил назад и стал наблюдать. Дождь хлестал по двери, но в дом не проникла ни одна капелька. Ни одна не брызнула на пол. Сайрус вышел наружу, в бушующий, больно стегающий дождь. Одетый в дождевик папа замер в прыжке перед открытой дверью грузовика. Внезапно сон продолжил свой ход. Папа приземлился на пассажирское сиденье и захлопнул дверь. Грузовик отъехал. Огромная фигура водителя размыта. Он не принимал никаких очертаний. Его профиль должен был быть хорошо виден, но представлял собой нечеткое пятно. Сайрус прищурился и даже приложил руки к глазам, но тщетно. Дело было не в зрении. Где-то глубоко в его сознании, за грудой воспоминаний, о которых он даже не подозревал — третий класс, цвет его первого пузыря из жвачки, убаюкивающая его мама, колыбельная на неизвестном языке — где-то за ними затаился образ водителя. И что-то расшевелило его. Что-то хотело раскопать его и как следует взглянуть.
Грузовик между тем ехал по гравию, подскакивая в лужах и выбоинах. Сон рассеялся.
— Сай!
Сайрус открыл глаза и попытался потянуться, но ударился кулаками и стиснутой в них змеей о холодный камень. Ладонь сама собой сжалась на острых ключах. Он скривился от неожиданной боли и сел. Он никак не мог проспать больше пяти минут. Или часа. Ну, или двух. Он стал осторожно снимать змею с пальцев, но замер. Посреди комнаты стояла Антигона, потирая затекшую от сна щеку. Рядом Нолан держал стопку какого-то старого тряпья. Он положил ее рядом с ним.
— Хватит уже спать. Я пытался раздобыть вам проход в нормальные душевые. Но вы не очень-то популярны в народе, поэтому пока остается только мой. — Он кивнул на дыру в стене. — Поворачивайте на внешнюю сторону. С планок не сходить. Даже пальцем не касайтесь пола. Я скоро вернусь. — И он указал на напольные часы. — Не больше двадцати минут. Я найду для вас список стандартов тысяча девятьсот четырнадцатого года.
Он вытащил откуда-то туго свернутое полотенце и что-то, отдаленно напоминающее мыло, и протянул все это Антигоне. Затем он направился к выходу и быстрым шагом удалился по покачивающимся планкам.
Антигона открыла рот, чтобы что-то возразить, но никаких возражений ей в голову не пришло. Она была грязна, как поросенок. Между пальцами запеклась кровь Горация, а волосы будто готовили во фритюрнице. Даже Сайрус принимал душ не так давно, как она.
Она шагнула к выходу.
— Ты что, правда сделаешь это? — Сайрус удивленно покачал головой. — Лично я ни за что не буду. Только не в центре темного зала под струей ледяной воды.
— Будешь, — отрезала Антигона. — Если я пойду, то и тебе придется. И я сделаю это. Скройся за углом и поизучай там какие-нибудь гробы или что-нибудь в этом духе.
Стоя под закупоренным горлышком древнего мини-акведука, по которому текла бог знает какая вода, Антигона все же заколебалась. Но ненадолго. Задержав дыхание, она потянулась вверх и выдернула пробку. Ледяная
— Звучит прохладно! — издевательски крикнул ей Сайрус.
Антигона только застучала зубами.
— Тигс, — позвал ее Сайрус. — А помнишь тот последний раз, когда папа уехал на остров?
Она ничего не ответила. Сайрус прекрасно знал, что она все помнит. Поэтому продолжил:
— Ты помнишь парня, рядом с которым он сидел? Того, за рулем? Мне снова приснился тот же самый сон, но в этот раз мне удалось увидеть… — он замолчал.
— Нет, — проговорила Антигона. — Только кузов грузовика. Сзади было видно две головы.
Она яростно терла мыльным бруском свои залитые кровью руки и плечи. Переступая с ноги на ногу на планке, она оглянулась вокруг. Почему Нолан поселился здесь? Почему теперь и она здесь? Потому что никто не захотел, чтобы дети Смитов жили рядом. Эти люди хотели, чтобы она все провалила. А может, даже и умерла. Зачем еще им понадобилось ссылать ее жить в кишащий насекомыми подвал? Как они раньше ненавидели Скелтона, теперь они ненавидят ее. А она не привыкла к тому, чтобы ее все ненавидели. В мерзнущей голове Антигоны бушевали всевозможные чувства. Она дрожала от холода. Она не знала, как дальше быть. Она хотела есть, волновалась и на самом деле была просто в ужасе.
Но эти чувства заглушало любопытство. И раздражение. Даже злоба. И злоба заставляла ее чувствовать себя чуточку сильнее. А чувствовать себя сильнее сейчас ей было просто необходимо. Слишком было бы просто свернуться клубком в углу, поплакать о сгоревшем мотеле, вечно спящей маме и пропавшем брате. Кем эти люди ее посчитали? Она стерла холодные капли с щек. Она — Смит. Ее отец никогда не отступал. И мама тоже.
— Сайрус, — решительно сказала она. — Мы вернем Дэна и научим этих тупых людишек уму-разуму.
Сайрус засмеялся.
— Идет.
Нолан вернулся, нагруженный тюками подушек и одеял, а в зубах он сжимал какой-то старый измятый буклет. Сайрус и Антигона, все еще дрожащие, но уже переодетые в чистые вещи, копались в его книгах.
Антигона надела коричневые перештопанные брюки и заправила их в высокие карамельного цвета сапоги для верховой езды. Волосы на голове она аккуратно пригладила и распрямила. Волосы Сайруса торчали клоками во все стороны после энергичной сушки полотенцем. Свои излохмаченные штаны с карманами он подвернул так, чтобы они сели по ноге. Холодное тельце Патрисии касалось его обожженной шеи, и ключи болтались на груди. Парусиновые кеды, которые притащил Нолан, оказались слишком малы, поэтому он снова обул те, что украл у Дэна сегодня утром. Оба были одеты в выцветшие заляпанные льняные рубашки-сафари с подвернутыми и застегнутыми рукавами. У рубашки Сайруса был оторван воротник, а в карманах рубашки Антигоны были две огромные дыры. Но зато одежда была чистой и не заляпанной сажей и кровью.
Нолан бросил свою ношу и протянул им буклет. Сайрус взял его и прочел вслух:
— «Орден Брендона, Путеводитель для учеников, поместье Эштаун, 1910–1914». Неужели он настолько отличается от современного путеводителя?
Нолан поскреб подбородок и посмотрел в сторону.
— Ученики сейчас не выжили бы в кухнях образца тысяча девятьсот четырнадцатого года.
— Ну что ж, это внушает оптимизм. — Антигона показала на свои облезлые сапоги. — У кого ты взял эти вещи?
Нолан оглянулся, его глаза неожиданно оживились, и без того белое лицо совсем побледнело.