Зубных дел мастер

Дроздов Анатолий Федорович

Дав отповедь системнику, Кир достал из шкафа бутылку водки. Он принес ее сегодня и не успел отдать Наташе. Достал из холодильника колбасу и несколько картофелин, которые сварил вчера, но не доел. Наполнил рюмку, опрокинул водку в рот и зажевал куском холодной колбасы. Соседей не было — ушли на дискотеку, и ел он в одиночестве. Не самый лучший ужин — он на другой рассчитывал, только деваться некуда. Еще этот системник… И тот, как будто бы услышал.

«Извините, медик-инженер второго ранга, — раздалось в голове. — Могу я уточнить?»

«Попробуй!» — буркнул Кир.

«Ваша эмоциональная реакция на сообщение продемонстрировала, что эти преступления задели лично вас. Я не ошибся?»

«Нет, —

сообразив, ответил Кир. — Жертвой преступления стала знакомая мне женщина. А моя подруга, с которой я поддерживаю отношения, из-за этого находится в психическом расстройстве и отказалась накормить меня и отказала в близости».

«Тогда это другое дело, — сообщил системник. — Все, что препятствует нормальной жизнедеятельности охраняемого мной объекта, подлежит искоренению. Прошу вас уточнить задание. В какое время совершаются преступления?»

«Около полуночи, после окончания второй смены на заводе».

«Вы в это время находитесь в помещении общежития?»

«Да, сплю в своей комнате».

«Следовательно, находитесь в безопасности, — сообщил системник. — Анализ обстановки показал, что в общежитии в ночное время вам ничего не угрожает. Вы подтверждаете приказ о ликвидации насильника?»

«Подтверждаю».

«Приступаю к исполнению…»

* * *

Тамара миновала проходную, через которую народ валил на улицу, и посмотрела на толпу, заполнившую остановку. В автобус ей не влезть, и в следующий — тоже. Пока придет очередной автобус — замерзнет. Декабрь выдался холодным, ночами подмораживало, а Тамара после душа. В литейке, даже если ты всего лишь стерженщица, а не формовщик, без него не обойтись — к концу работы вспотеешь и покроешься грязью. Простудится… Но, если пройти сквозь лесопарк и выйти на улицу Козлова к остановке, то на автобусе, что идет в Серебрянку, можно доехать прямо к общежитию. Так многие поступают, вот только женщины боятся ходить сквозь лесопарк. Завелся здесь какой-то гад, хватает девушек, бьет их и насилует. На днях напал на девочку из их литейки и вволю покуражился над ней, скотина: избил и изнасиловал. Милиция его который месяц ищет, вот только поймать никак не получается. Вон, милицейский «уазик» стоит у остановки, наверное, привез наряд, который патрулирует в лесопарке. А это значит, что насильника в нем нет — когда здесь есть милиция, он не решается напасть. Можно не бояться. Она не знала, что лесопарк милиция не патрулирует уже который день — сотрудников забрали для других задач, а УАЗ на остановке выставлен для успокоения рабочих, чтобы те видели и думали: милиция не дремлет, охраняя их покой. К тому же в уголовном розыске решили: насильник работает на заводе. Так что пусть видит и трепещет.

Тамара перешла дорогу и углубилась в лесопарк. Натоптанная тропка петляла меж деревьев. Летом здесь вылезают корни из земли, об которые легко споткнуться, особенно ночью, когда плохо видно. Поэтому парк в обиходе называется «Корчи», хотя официальное название — «Имени 50-летия Великого Октября». В этом году декабрь принес большие снегопады, «корчи» засыпало, шагать по тропке было быстро и приятно. Поскрипывает снег под сапогами, легкий морозец обжигает щеки, но не холодно — ходьба разогревает.

…Темная фигура отделилась от ствола сосны, застывшей у тропинки, и преградила ей дорогу. От неожиданности девушка вскрикнула и замерла в испуге. Однако собралась и рассмотрела незнакомца. Полная луна, светившая на ясном небе, позволила заметить: он невысок и худощав, одежда темная, лицо закрыто лыжным шлемом. Из щели под коротким козырьком виднеются одни глаза.

— Куда спешишь, красавица? — хмыкнул незнакомец. — Побудь со мной немного.

— Отойдите! — нахмурилась Тамара. — Я закричу.

—

Только попробуй, пискни, блядь! — он сделал быстрое движение рукой, и перед лицом Тамары возник клинок ножа, нацеленный ей прямо в глаз. Лунный свет блеснул на отполированном металле. — Глаз выколю и рожу распишу — родная мама не узнает. Понятно, сучка?! Но если будешь себя хорошо вести, не стану резать. Сейчас мы отойдем в сторонку, и ты там сделаешь, что прикажу. Тебе понравится, — он хохотнул.

«Насильник!» — поняла Тамара и неожиданно для себя самой что было силы двумя руками пихнула в грудь мерзавца. А силы было много — у стерженщиц тяжелая работа. Насильник отлетел назад и грохнулся навзничь. Тамара развернулась и побежала по тропинке обратно к походной.

— Стой, сука! — закричали за спиной. — Зарежу падлу!

Позади раздался топот. Он приближался, и Тамара наддала. Она летела изо всех сил, но топот приближался, Тамара впала в панику. Да этот гад ее убьет! Или изрежет ей лицо, как и грозился, сволочь. Боже, помоги!

И Бог помог, хотя, возможно, гад просто передумал гнаться. Топот стих. Тамаре показалось, что она услышала звук падающего тела — наверно, гад поскользнулся и упал. Но оборачиваться, чтоб убедиться в этом, она не стала. Страх гнал ее по лесопарку и вывел к улице, где находилась проходная. Она пересекла ее и подбежала к милицейскому «уазику», взялась за ручку двери, распахнула.

— Насильник! На меня! Напал! — выпалила в лица сидевшим там милиционерам.

— Где? — мгновенно среагировал ближний с погонами сержанта.

— Там! — Тамара вытянула руку к лесопарку.

— Веди! Покажешь.

Он выскочил из машины, а следом — и другой, без лычек на погонах. Трусцой они пересекли дорогу и углубились в лесопарк. Тамара поспешала впереди. Сейчас она нисколько не боялась. Вместо страха накатила злость. Сейчас они ему покажут! Милиция задержит гада, и его посадят. В тюрьме, как говорили ей, насильников не любят, над ними зэки издеваются. И правильно! Так им и надо!

…Тело на тропинке они заметили одновременно. Насильник растянулся на снегу ничком, разбросив руки в стороны. Нож валялся перед ним, поблескивая сталью полированного лезвия.

— Стой здесь! — сказал сержант Тамаре и, обойдя ее, приблизился к насильнику. Следом подошел и рядовой. Носком ботинка он отбросил нож подальше от лежавшего.

— Встать! — приказал сержант. — Милиция.

Насильник не пошевелился.

— Семен! Страхуй! — велел сержант напарнику.

Тот молча вынул пистолет из кобуры и передернул в нем затвор. Сержант, склонившись, перевернул насильника на спину. Склонился и ощупал. Затем он удивленно хмыкнул и, сняв с руки перчатку, пощупал пульс на запястье у лежавшего.

— Похоже, мертв, — он выпрямился и глянул на Тамару. — Чем ты его?

— Ничем! — она заторопилась. — Он выскочил из-за дерева, приставил к глазу нож, сказал, что выколет, лицо изрежет, если не сделаю, чего захочет. Я его толкнула, он упал, я побежала. А он за мной погнался, чуть-чуть бы — и догнал.

— Тогда с чего он дохлый? — задумчиво спросил сержант.

— А может он не тот, кого мы ищем? — засомневался рядовой.

— Сейчас проверим, — сержант опять склонился над лежавшим и сдернул с него лыжный шлем. Достав фонарик из кармана, посветил в лицо. — Так, царапины на роже — последняя девчонка сопротивлялась. Левая рука… — он снял перчатку с трупа. — Отсутствует фаланга на безымянном пальце, а на других наколки — сидел по малолетке. Приметы совпадают, но окончательное заключение за следствием. Вот что, Семен! Останься здесь и охраняй, а я вернусь к машине и вызову по рации дежурного. Пусть присылает прокурорских — дело по их ведомству. Идем со мной, красавица! Тебе придется задержаться…